Том 30. Письма 1855-1870

Если Вы возьмете часть романа и разрежете ее (мысленно) на маленькие кусочки, на которые нам пришлось бы разделить ее только для номеров, выходящих в течение одного месяца, Вы тотчас же (я уверен) убедитесь в невозможности печатать Ваш роман еженедельными выпусками. Построение глав, способ введения действующих лиц, развитие сюжета, места, на которые придутся главные события, — все это совершенно исключает подобную операцию. Ведь после нее будет казаться, что действие никогда не начнется и нисколько не подвигается вперед. Для того чтобы преодолеть невероятные трудности, связанные с этим видом публикации, необходим специальный план. Я легко продемонстрирую Вам, насколько он труден и неблагодарен, попросив Вас перелистать любые два еженедельных выпуска «Повести о двух городах», «Больших надежд», романа Бульвера, Уилки Коллинза, Рида или «На скамье подсудимых» и обратить внимание на то, как терпеливо и скрупулезно нужно было планировать эти отрывки, чтобы впоследствии они могли слиться в единое целое.

Что касается самого романа, должен честно сказать, что ценю его очень высоко. Стиль его особенно легок и приятен, бесконечно выше среднего уровня и иногда напоминает мне лучшие произведения миссис Инчболд [182]. Характеры обрисованы необыкновенно точно, с редкостным сочетанием тонкости и правдивости. Это особенно заметно в образах брата и сестры, а также миссис Невилл. Но меня удивляет то обстоятельство, что Вы все время торопитесь (хотя и не продвигаясь вперед), рассказывая свой роман как-то стремительно, не переводя дыхания, от своего собственного имени, тогда как люди должны были бы говорить и действовать сами за себя. Я всегда был убежден, что если я поставил людей разыгрывать пьесу, то это, так сказать, уже их дело, а не мое. В этом случае, если Вы действительно подготовили значительную ситуацию вроде смерти Бэзила, искусство обязывает Вас извлечь из нее как можно больше. Такая сцена сама по себе должна составить главу. Врезавшись в память читателя, она будет чрезвычайно способствовать успеху книги. Представьте себе, что Вы излагаете это печальное событие в письме к другу. Разве Вы не напишете, как Вы шли к больному по шумным многолюдным улицам? Разве не расскажете, как выглядела его комната, происходило ли это днем или ночью, было ли на небе солнце или луна и звезды? Разве вы не запомнили бы, какое сильное впечатление произвела на Вас минута, когда Вы в первый раз встретили взгляд умирающего, и какие странные контрасты поразили Вас вокруг? Я не хочу, чтобы в романе Вы рассказывали об этом сами, но я хочу, чтобы это в нем было. Вы извлекли из этой ситуации не больше того, что можно было сделать в каком-нибудь оглавлении или театральном либретто, в которых кратко изложено содержание трагедии.

Если говорить о чисто техническом мастерстве, то, по-моему, все главы должны быть короче. Кроме того, Вам следует тщательнее отделать переходы от повествования к диалогу и обратно. Далее, Вы должны взять на себя труд припомнить главные вехи Вашей повести и сделать эти места отчетливее и рельефнее всех остальных. Но даже после этих изменений я не уверен, что роман привлечет к себе заслуженное внимание, если его напечатать хотя бы такими ежемесячными частями, какие позволяет объем «Фрэзера». Даже если роман оживить таким образом, отдельные его части, на мой взгляд, не произведут должного впечатления. По-моему, он построен так, что его нужно читать «в один присест». Если издать Ваш роман в двух томах, он, мне кажется, вполне сможет претендовать на успех и, по всей вероятности, заслужит признание. Но я полагаю, что его следует тщательно отшлифовать, о чем я уже упомянул (и это не внешнее украшение, а нечто совершенно необходимое для настоящего произведения искусства).

Постарайтесь не возненавидеть меня. Я могу позволить себе, чтобы меня ненавидели некоторые люди, но я недостаточно богат для того, чтобы предоставить эту роскошь Вам.

Искренне Ваш.

157

ЭРНЕСТУ ХАРТУ [183]

<Февраль 1866 г.>

…Ежегодная встреча, от которой я никак не могу отказаться, помешает мне присутствовать на собрании в будущую субботу и (следовательно) поддержать резолюцию. Я знаком с положением неимущих больных в работных домах не со вчерашнего дня, и я давно уже стараюсь своим пером привлечь к ним внимание и сочувствие. В Англии мало ненормальных явлений, которые казались бы мне такими же ужасными, как никем не контролируемое существование множества богаделен вместе с постоянно распространяющимся привычным недоумением по поводу того, что бедняки предпочитают заползать в углы и умирать там, нежели гнить и разлагаться в этих отвратительных притонах…

Вы знаете, каковы эти заведения, и мужественно заявляли о том, каковы они, и Ваши слова пробудили не менее семерых знатных спящих [184]. Если будет объявлена какая-либо подписка для достижения целей нашей ассоциации, не откажите в любезности подписать меня на двадцать фунтов…

158

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

<Февраль> 1866 г.