Том 4. Аскетическая проповедь

Зная духовную жизнь только из опытов над самим собою, я должен признаться в крайней незрелости, в бессилии управлять самим собою, в незнании управления другими, в неимении той проницательности в различении добра и зла, которая в наши годы некогда давалась яко дар для пользы вверенных нам душ. И в духовной слепоте.

Посему, если осмелюсь сделать мои замечания, то предварительно прошу принимать их по мере моего незнания. Дозвольте начать.

На странице 649 1-го тома Вы говорите о Ваших скорбях и о человеке, которого называете врагом. Едва ли нам дозволено опытностию выставлять наши душевные страдания: мир радуется нашим скорбям и сознает нас уже побежденными, если мы испустили хоть единый болезненный вопль. Он забывает {стр. 556} Иова, оправданного при дерзновении и друзей его, обвиненных Небом, хотя они и являлись благорассудительными. Недавно попались мне стихотворения Некрасова, в которых есть стихи, близкие к моим мыслям. Это говорится о больном, забытом солдатике, умирающем в отпуску у матери: «Не любил, сударь, рассказывать он про жизнь свою военную; грех мирянам-то показывать душу Богу обреченную; говорить — гневить Всевышнего; окаянных бесов радовать; чтоб не молвить слова лишнего; на врагов не подосадовать». Немота пред кончиною подобает христианину. В<аше> В<ысокопреосвященств>о, в отпуску и в родном доме Матери-Церкви, избитые испытаниями: покройте молчанием все претерпенное Вами. При 2-м издании можно выпустить с оговоркою, что это делается не из ложной осторожности, а [по] некотором размышлении.

№ 24

Христос воскресе!

Высокопреосвященнейший Владыко,

Милостивейший отец и Архипастырь!

Приношу мою убогую благодарность за богатое дарование Ваше: за два тома Ваших сочинений. Некоторые мне известны, остальные читаю со вниманием, учась из них многому, позабытому: нам так свойственно забывать душеполезное и помнить прежнее, малоназидательное, но оставившее в крови нашей свои αιμα-графические отпечатки! Простите, что написал греческое слово, связав его с греко-русским: иначе не могу выразить свою мысль. Кровяная наша душа, т. е. вся жизнь, движущая наше тело и получившая с детства внешние, здешние впечатления, образы мира сего преходящего, часто вовсе забывает о своем тонком, чистом духе, высшем ее, забывает или не знает о тайне сердца своего, забывает благодатные, при крещении вдунутые в него Божии дарования, забывает часто до того, что человека делает всего душевным, а не духовным, и кровию своею, как густым непроницаемым туманом, окружает ум и предносит пред него свои образы и часто фантазии. Увы! как трудно облегчиться от этой кровавой густой плевы, как трудно сделаться кристаллом духовным, пропускающим лучи света!

{стр. 557}

В сочинениях Вашего Высокопреосвященства столь много сокровищ, утаенных от мира, столько недоступного для душевных, подобно мне людей, что немногие отдадут им истинную дань удивления. А между тем — это все приобретение Ваше и опытом и любовию к отеческим писаниям. В эти-то зерцала, отражающие Божественный свет, Вы часто смотрели: потому и на Ваших творениях он отражается.

Простите мою ненужную похвалу: чтобы сказать ее, надобно было слабый ум мой принуждать ко благому: он все носится по внешним предметам. Потому скажу для отдыха себе о внешнем. Печальная кончина Наследника [1541

], этого стебля царского древа, завявшего в иностранной теплице, не отогревшегося от чужого солнца, горько меня поразила тем, что он поник главою на чужой земле, на земле, всегда нам недоброжелательной, избранной Богом для казни нашей! Союзы царей Иудейских с царями Израильскими-Самарянскими никогда не благословлялись Богом. Не благословлялись никогда наши союзы с Франциею. Лечиться следовало бы или при своих святых мощах, или на Кавказе, а умирать на своей земле. Смерть его в Ницце, рано или поздно, в будущее, может быть, царствование, может дать повод к самозванцам.

В дни известия о Его кончине здесь была сильная снеговая буря, покрывшая на 1/4 аршина землю снегом: что-то грозное предвещается с его лишением.

Моя скудная полуразвалившаяся обитель до сего времени едва-едва принимает некоторый, и то малоприличный, вид. Едва ли нам полезно восстановлять обреченное на близкое, быть может, разорение. Но воля Божия да будет.

Испрашиваю обители своей и себе, недостойному, Ваших святых Архипастырских молитв и благословения, с моею глубочайшею признательностию за Ваши милости и совершенным почтением честь имею быть

Вашего Высокопреосвященства

покорнейшим слугою

многогрешный

И<гумен> Антоний

.

Апреля 26/1865.

{стр. 558}

№ 25

Ваше Высокопреподобие,

Возлюбленнейший о Господе отец, Игумен Антоний!