Том 4. Белая гвардия, Дни Турбиных

Елена уводит Шервинского

Мышлаевский. Итак, простите, вам придется оставить этот дом.

Тальберг. Я с вами не желаю разговаривать, пьяница.

Мышлаевский. Кто пьяница? Кто?.. Верно! Я пьяница. Пью. Алкоголик, так называемый, но не… Не хочу говорить… Я сегодня добрый. Итак, вам нужно удалиться и разводиться.

Тальберг. Я сам не останусь здесь ни секунды.

Мышлаевский. Если вам нужна комната, я вам могу предоставить свою. Я все равно здесь все время.

Тальберг. К черту! Я не нуждаюсь!

Мышлаевский. До чего я сегодня добрый. Чего же вы сердитесь?

Тальберг. Завтра же развод. Передайте это, пожалуйста, мадам Шервинской!

Мышлаевский. Непременно. Очень хорошо.

Тальберг. Я… вы… это… (идет в переднюю, одевается, берет чемодан и выходит.)

Входит Лариосик.

Лариосик. Уже уехал?

Мышлаевский. Все улажено.

Лариосик. Ты гений, Витенька.

Мышлаевский. Я гений, Игорь Северянин. Чуть не изгадил радостный вечер. Голубчик, не в службу, а в дружбу, закрой дверь за ним. Я сейчас. (Уходит.)

Лариосик(идет в переднюю и сталкивается с Василисой и Вандой). Ах, очень приятно.

Василиса. Здравствуйте, молодой человек. А мы к Елене Васильевне.

Лариосик. Как же, как же, мы ждем. Пожалуйте…

Ванда. Ах, Боже мой! Елочка. Как это вы, в такое время, умеете все устроить. А куда же дорогой гость вышел?

Василиса. Да, да… Вернулись ведь, а? Владимир Робертович. Вот обрадовалась, наверно, Елена-то Васильевна, а?

Лариосик. Да, да… очень.

Ванда

. Куда же это? Смотрим — с чемоданом.

Василиса. Растерянный[111] такой. Не узнал нас даже.

Лариосик. Да, с чемоданом. Это, видите ли, он экстренно уехал. Понимаете ли… Вот это… в как его… в Воронеж[112].

Василиса. Скажите пожалуйста. А зачем?

Лариосик. Зачем?… За этим… (Зовет.) Виктор, Виктор!

Мышлаевский(входя). А! А! Милости просим. Мое почтение. Елена Васильевна очень обрадуется.

Ванда. Куда же это Владимир-то Робертович уехал? А?

Мышлаевский. Да, да… знаете… Как же, в Харьков, экстренно. Дела… дела…

Василиса. В Харьков? А Ларион Ларионович… Как же?

Мышлаевский. Фу, ты черт… я-то хорош… Вот голова… Знаете ли, тут Петлюра уходит… Большевики… Ну, и того… В этот ну, как его, ах ты Господи… Ларион… куда бишь он уехал?

Лариосик. В Воронеж.

Мышлаевский. А я — в Харьков! Вот голова-то. И что там делать в Харькове? Дрянной городишко. Натурально в Воронеж. Лена… Лена… гости…

(Все входят.)

Елена. Очень, очень приятно.

Ванда. Соскучились мы внизу. Пойдем, говорю, Вася, к Елене Васильевне.

Василиса. Да, уж такой вечер… Как-то, знаете, одним сидеть тоскливо. Тем более такая перемена. Мое почтение, господа… Как вы себя чувствуете?

Николка. Покорнейше вас благодарю. Вот поправляюсь.

Ванда. До сих пор с палочкой. Ай-ай-ай!

Елена. Ну, милости просим, прямо к ужину. Никол, зажги елку.

Николка освещает елку электричеством.

Мышлаевский. Прошу…

Василиса. Покорнейше благодарю.

Елена. Ванда Степановна, пожалуйте. Александр Брониславович. (Усаживаются.) У нас обычай — каждый сам себя угощает.

Шервинский(Ванде)

. Вам позволите белого вина?

Ванда. Ах, немножко. Мерси! Мерси!

Мышлаевский. А вам водочки?

Ванда. Вася, тебе вредно. Не забудь.

Мышлаевский. Что вы, что вы, какой от водки вред?

Василиса. Покорнейше благодарю. Ну так за здоровье дорогой хозяюшки.

Ванда. Владимир-то Робертович уехал как не вовремя.

Мышлаевский. Да, да… Дела… Дела… В Житомир… в Житомир…

Елена. Да. Ваше здоровье!

Мышлаевский. Ларион, говори речь.

Лариосик. Что же, если обществу угодно — я скажу. Только прошу извинить. Ведь я не готовился. Мы встретились в самое трудное и страшное время, и все мы пережили очень, очень много… И я в том числе. Я, видите ли, перенес жизненную драму, и мой утлый корабль долго трепало по волнам гражданской войны.

Мышлаевский. Очень хорошо про корабль, очень…

Студзинский. Тише.

Лариосик. Да, корабль. Пока его не прибило в эту гавань с кремовыми шторами, к людям, которые мне так понравились. Впрочем, и у них я застал драму. Василис… Василий Иванович, я сервиз куплю вам, честное слово…

Ванда. Да уж…

Василиса. Да уж пожалуйста… А то совершенно обездолили. На блюдечках едим.

Лариосик. Впрочем, не стоит вспоминать о печалях. Время повернулось. Вот сгинул Петлюра… Мы живы и здоровы. Все снова вместе. И даже больше того. Вот Елена Васильевна… она тоже много перенесла и заслуживает счастья, потому что она замечательная женщина.