Том 4. М-р Маллинер и другие

— С веселой улыбкой на устах. Завтра мы с Джо едем в Нью-Йорк и берем быка за рога. Дело предстоит нелегкое, и нам, конечно, было бы неплохо заручиться твоей поддержкой. Я уверена, Смидли, что литературное агентство — это твоя стезя. У тебя очень выразительная внешность, которая произведет выгодное впечатление на клиентов. Я просто воочию вижу, как ты с ними общаешься. И с ними, и с издателями. Твой вид римского императора просто положит их на лопатки. Я понимаю, почему ты колеблешься. Тебе неохота оставлять шикарную жизнь под Аделиной крышей, где йогурт течет рекой, и в любую минуту можно приятно побеседовать с хозяйкой… Кстати, я удивляюсь, как ты собираешься иметь с ней теперь дело. После всего, что случилось, у нее на тебя зуб, а уж если Адела заимеет на кого-нибудь зуб, она не станет этого скрывать. Смидли побледнел.

— Господи!

— Боюсь, ваши беседы станут не такими приятными, так что уж лучше тебе жениться на мне, Смидли.

— Но, Билл…

— Это в твоих интересах.

— Но, Билл… брак…

— Что плохого в браке? Это же прекрасно, посмотри только на мужчин, которые, раз попробовав, уже не могут остановиться и женятся на каждой встречной. Вспомни Бригема Янга.[30] Вспомни Генриха Восьмого. Вспомни царя Соломона. Эти ребята знали толк в хорошей жизни.

В окутавшей Смидли непроглядной ночной мгле блеснул тоненький лучик света. В голове забрезжило нечто вроде надежды. Он взвесил все сказанное Билл.

Генрих Восьмой и царь Соломон — авторитетные люди, на их суждения о жизни можно положиться. Жениться им нравилось, как заметила Билл, они даже сделали себе из этого хобби. Может быть, это служит более или менее веским доказательством того, что брак — не смертный приговор, как принято считать, и даже имеет свои положительные стороны.

От Билл не укрылась перемена в его лице Она взяла его руку в свою и крепко сжала.

— Согласен ли ты, Смидли, взять в жены Вильгельмину?

— Да, — ответил Смидли тихим, но твердым голосом. Билл нежно поцеловала его.

— Так-то лучше, — сказала она. — После обеда мы сядем в мою колымагу и поедем, приценимся, сколько берут священники.

Анонимные холостяки

Перевод с английского Н.Трауберг

ГЛАВА I

1

Мистер Эфраим Траут из юридической конторы «Траут, Уопшот и Эдельштейн» провожал на самолет Айвора Льюэллина,[31]

возглавлявшего студию «Суперба-Лльюэлин» (Льюэллин-сити, Голливуд). Они были давними друзьями. Именно мистер Траут вел все пять разводов Лльюэлина, включая последний, с Грейс, вдовой Орландо Маллигена, блиставшего во многих вестернах. Ничто не сближает юриста и клиента сильнее, чем хороший развод. Им есть о чем потолковать.

— Я буду скучать по вас, Айвор, — говорил мистер Траут. — Все как-то опустеет. Однако вы правы, вам пора поехать в Лондон.

Мистер Лльюэлин это знал. Он всегда все обдумывал — все, кроме браков.

— Надо их там подстегнуть, — сказал он. — Подложить взрывчатки под зад, а то мечтают, мечтают… Им же лучше.

— Я думал не столько о них, — заметил мистер Траут, — сколько о вас.

— Да, в Лондоне хороший бифштекс.

— Не в том дело. Калифорнийское солнце плохо влияет на вас. Это сплошное сверкание будоражит дух, и вы женитесь.

При слове «женитесь» мистер Лльюэлин задрожал, как бланманже на ветру.

— Никогда! — воскликнул он. — С этим покончено.

— Это вы так говорите.

— Я уверен. Вы знаете Грейс.

— Еще бы!

— Она со мной обращалась, как с этими, как их, мексиканскими… нет, не кактус, вроде пиона.

— Пеон?

— Именно. Держала на диете. Вы ели диетический хлеб?

— Нет, не ел, — отвечал мистер Траут. Собственно говоря, он был почти бесплотен, а на диете стал бы невидим.

— И не ешьте. Чистая промокашка. Я жутко страдал. Если бы не моя секретарша (сейчас она миссис Монтроз Бодкин), я бы вообще умер. Подкармливала с опасностью для жизни. После развода я — как взломщик после тюрьмы.

— Приятное чувство.

— Зверски приятное. Будет он снова взламывать сейф?

— Если умен, не будет.

— Что ж, я умен.

— Но слабы.

— Слаб? Это кто, я? Спросите на студии.

— С дамами, только с дамами.

— А, с дамами!

— Непременно делаете предложение. Я бы так сказал, ре-флекторно. Вы добрый, широкий человек…

— А главное, не знаю, о чем с ними говорить. Нельзя же сидеть просто так!

— Воспользуюсь случаем и дам вам совет. Наверное, вы думали, почему, живя здесь двадцать с лишним лет, я не женился.

Лльюэлин об этом не думал, а если бы подумал, решил бы, что друг его, при всем своем уме, немного суховат. Собственно говоря, скорее он был какой-то сушеный и уж никак не сверкал. Такие мужчины привлекают мягких, уютных женщин, но в Голливуде их мало.