Том 4. Поэмы 1835-1841

«Всегда одна, запугана отцомИ англичанки строгостью небрежной,Она росла, как ландыш за стекломИли скорей как бледный цвет подснежный.Она была стройна, но с каждым днемС ее лица сбегали жизни краски,Задумчивей большие стали глазки;Покинув книжку скучную, онаОхотнее садилась у окна,И вдалеке мечты ее блуждали,Пока ее играть не посылали.

18

«Тогда она сходила в длинный зал,Но бегать в нем ей как-то страшно было;И как-то странно детский шаг звучалМежду колонн; разрытою могилой

Над юной жизнью воздух там дышал.И в зеркалах являлися предметыДлиннее и бесцветнее, одетыКакой-то мертвой дымкою; и вдругНеясный шорох слышался вокруг:То загремит, то снова тише, тише…(То были тени предков — или мыши!)

19

«И что ж? — она привыкла толковатьПо-сво́ему развалин говор странный,И стала мысль горячая летатьНад бледною головкой и туманный,Воздушный рой видений навевать.Я с ней не разлучался. Детский лепетПодслушивать, невинной груди трепетСледить, ее дыханием с немой,Мучительной и жадною тоской,

Как жизнью, упиваться… это былоСмешно! — но мне так ново и так мило!

20

«Влюбился я. И точно хорошаБыла не в шутку маленькая Нина.Нет, никогда свинец карандашаРафа́эля, иль кисти ПеруджинаНе начертали, пламенем дыша,Подобный профиль. Все ее движеньяОсобого казались выраженьяИсполнены. Но с самых детских днейЕе глаза не изменяли ей,Тая равно надежду, радость, горе;И было темно в них, как в синем море.

21

«Я понял, что душа ее была

Из тех, которым рано всё понятно.Для мук и счастья, для добра и злаВ них пищи много; — только невозвратноОни идут, куда их повелаСлучайность, без раскаянья, упрековИ жалобы. Им в жизни нет уроков;Их чувствам повторяться не дано…Такие души я любил давноОтыскивать по свету на свободе:Я сам ведь был немножко в этом роде!

22

«Ее смущали странные мечты.Порой она среди пустого залаСиянье, роскошь, музыку, цветы,Толпу гостей и шум воображала;Кипела кровь от душной тесноты;На платьице чудесные узоры

Виднелись ей, — и вот гремели шпоры,К ней кавалер незримый подходилИ в мнимый вальс с собою уносил;И вот она кружилась в вихре балаИ утомясь на кресло упадала…

23

«И тут она, склонив лукавый взорИ выставив едва приметно ножку,Двусмысленный и темный разговорС ним завести старалась понемножку;Сначала был он весел и остёр,А иногда и чересчур небрежен;Но под конец зато как мил и нежен!Что делать ей? — притворно-строгий взглядЕго, как гром, отталкивал назад,А сердце билось в ней так шибко, шибко,И по устам змеилася улыбка.

24