Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы

— Мы люди простые, из бедных дворян. Когда сюда попали — обомлели, плакали целыми днями. Кругом черти, да еще в человеческом обличье. Визжат, кусаются, творят такое — слов нет. Перед иконами стыдно говорить. Мы думали: за что же души наши погублены, за что? — рассказывал Иван Алексеевич. — Но молитва помогла. Молились мы втроем — и, наконец, Господь сподобил, осветил нас Словом Своим. Во сне разум мой освежился, и сказано было мне, чтоб я, мы все терпели, а души наши спасены будут по воле Божьей. Для Бога и ад не крепость. С тех пор лучше нам стало.

— А как вы сюда попали?

— Как, как… Шли втроем по бережку, потом по леску, грибы собирали. Солнышко светило ласково… И вдруг сила нечеловеческая, вестимо, бросила нас сюда…

Между тем Полина Васильевна уже хлопотала насчет обеда. Помолились.

Потапов промолвил:

— Но не думайте, страху много будет. Не собьетесь — душа спасется.

Валентин понемногу приходил в себя, но мысли путались, и он не знал, с чего начать… Вспомнил наконец, что оставлены в далекой недостижимой России родители, друзья… С женой Валентин, однако, развелся два года назад, детей от этого короткого брака не было…

Еда, в глазах Валентина, чем-то отдаленно напоминала прежнюю, российскую.

— Вот это мы называем картошкой, — умилялась Полина Васильевна, — вот это — луком… и гляньте на хлебушек. Кушайте на здоровье… Другое здесь не растет…

Встали, помолились, как в былые, хорошие времена.

— Не думай, а лучше говори с ним, сынок, — тихо сказала Полина Васильевна. — Не огорчайся очень… Раз ты к нам такой пришел, то испытание адом тебе дадено, как и нам… Но душа твоя спасена будет… я чувствую это… как и наши души… это главное… А там хоть съедят нас, — дело второстепенное… Душе-то что? Она из другого теста создана.

Валентин молча вкушал пищу ада.

— Откуда вы ее берете? — наконец спросил он.

— Немножко вокруг растет, а потом нам черти привозят… Они же здесь в человеческом виде, — ответил Иван Алексеевич. — В этом их свойство, особость. И как будто по-человечьи говорят, ну, а сами… Увидишь, сынок, какие это люди, сразу поймешь, кто они. Не дрожи, держись веры, но страх огромный на тебя нагонят…

— Для чего они вас держат?

— Не знаем, — ответил Потапов. — Им виднее… Лучше об этом вам Сережа расскажет.

— Какой Сережа?! — удивился Валентин.

— Какой есть. Молодой человек. Хорошего образования. Попал сюда немного позже нас. Хоть и чудной, но стал нам родной, — добавил Иван Алексеевич.

— Его сегодня черти привезут, — пояснила, покраснев, Даша. — Взяли, но должны привезти обратно.

За окном послышались какие-то звуки. Полина Васильевна подбежала, раскрыла окно.

— А вот и он идет, легок на помине.

Вскоре Валентин услышал пение и ясно различил слова:

Пой же, пой на проклятой гитаре,Ходят пальцы твои в полукруг.Захлебнулся бы в этом угаре,

Мой последний, единственный друг…

Рядом с ним молча шли черти. Их было два.

Валентина эти слова поэта из прошлого, это пение в аду резануло так, что в глазах его потемнело, он вскочил и пошатнулся, припав к стене.

…А в комнату уже входил он — Сережа Томилин, исчезнувший с лица земли в 1926 году и попавший в ад. Впрочем, у Сережи было свое мнение относительно того, куда он попал. Через несколько минут Валентин и Сережа Томилин стали неразрывными друзьями.

После обеда Потаповы, как и полагалось в XIX веке, пошли спать, и Сережа с Валентином остались наедине.

— Ты пойми, Валя, — говорил ему через часок беседы Сергей. — Не ад это, не ад. Теологически не сходится… Но старики так считают, я их люблю, они мне как родные — но они слишком просто судят… Оно, конечно, похоже, и метафорически, косвенно, что ли, это ад, и мы среди чертей… А что, не черти, что ли, были в 17-м? Среди руководства Черный козел, он может любой облик принять… Ему-то что… Но не ад тогда был, и здесь не ад…

— А что же, что?

— Ты мне сначала скажи, с какого ты рождения?

— С 1977-го.

— Ого-го! А я в двадцать шестом пропал… Ну и как? Большевичье-то поганое небось прогнали где-нибудь к тридцатому году?

— Не прогнали. Но сейчас их нет… Потом все расскажу, какой расклад получился… А сейчас ты же не ответил мне на главный вопрос, где мы?

Сергей пересел на стул поближе к Валентину.

— Валя, в себя приди! Мы же в физическом теле… В ад можно попасть только после смерти. В какой-то степени это, конечно, ад, но не совсем. Тут дело сложнее…

— А как же старики, такие православные, не понимают этого?

— Да все они понимают! Я с ними сроднился, они даже мой язык ХХ века чуть-чуть переняли, но они считают, что оказалось, вопреки богословам, ад может быть и в физическом теле… Просто богословы об этом не знали, мало ли что богословам неизвестно, не все Бог нам открыл, а только частично…

— А ты как считаешь?.. Выпить бы сейчас, Серега…

— Алкоголя тут нет… А я полагаю, что мы попали в необъяснимый фантастический мир. Его надо принять, и все.

— Сергей, ну это не объяснение, а поэзия просто.