Том 4. Произведения 1857-1865

Прокофий Иваныч. Мы, батюшка, люди слепенькие; если что и делается, так, можно сказать, мимо нас все проходит… в опчествах больших не бываем… (Кланяется.)

Иван Прокофьич. Ну, как торги?

Прокофий Иваныч. Какие наши торги-с! Конечно, по милости вашей, насущный хлеб иметь можем-с… платочков да ситчиков рублика на три в день продашь, и будет целковичек на пропитанье…

Иван Прокофьич. С малых делов к большим привыкают. Я и сам по крупицам, брат, собирал.

Прокофий Иваныч. Это конечно-с.

Иван Прокофьич. Как малым доволен будешь, так с большим совладать не мудрость… это первое правило!

Прокофий Иваныч. Мы вашими милостями много довольны, батюшка… по грехам своим и не того еще заслуживаем!

Баев. Кланяйся, сударь!

Иван Прокофьич. Не нужно! Я, брат, этого не люблю; это все мужицкая привычка… Ну, как Мавра Григорьевна?

Прокофий Иваныч. Слава богу-с. Сокрушается только, батюшка…

Иван Прокофьич. Ну, приводи ее как-нибудь… сумеречками… посмотрю я на нее.

Баев (Ивану Прокофьичу). За красоту, сударь, за красоту за себя взял!

Живновский (в сторону). Да, бабенка лакомая! черт их знает, как эти расколки делают, а прехорошенькие!

Иван Прокофьич. Слышал, брат, слышал.

Прокофий Иваныч. Помилуйте, батюшка, какая у нее красота! Конечно, для нас, худых, что называется, по Сеньке и шапка. (Кланяется.)

Живоедова (Ивану Прокофьичу). Только где же ты, сударь, эту сенькину шапку принимать будешь? Ведь к тебе господа хорошие ездят, а она поди в телогрее ходит, да и платка-то у ней носового еще не заведено! Ну, как кто ее в хороших-то горницах увидит: «А это, скажет, что, мол, за паневщица?» А это, мол, дочка моя!.. Полно, сударь! только страмиться хочешь на старости лет!

Живновский. Это ничего, сударыня. Древние российские царицы завсегда в телогреях ходили…

Живоедова

. Так то, сударь, царицы! Ты вот только без ума перебиваешь меня завсегда… (Ивану Прокофьичу.) Воля, сударь, твоя, а я ее дальше кухни не пушу!

Иван Прокофьич. Ты, Прокофий, приводи ее сумеречками… (Вздыхает.) Я, брат, человек невольный…

Лобастов. А ну, Прокофий Иваныч, выпьем-ка, брат, на радости! (Подносит ему рюмку водки.)

Прокофий Иваныч. Помилуйте, ваше превосходительство, мы много довольны… (Кланяется и не берет.)

Живновский. А что, видно, претит хлебное! вот она где познается, искренность-то!

Живоедова (с иронией). Уж где ему хлебное вино пить!

Иван Прокофьич. Пей, братец!

Баев. Пей, сударь. Вот и я тоже християнин, а пью же.

Прокофий Иваныч дрожащими руками берет рюмку и выпивает.

Живоедова. Поди, чай, он, отсюда домой пришедши, в баню сходит, чтоб только грех-то с себя этот смыть, что в таком поганом месте был.

Живновский (Лобастову). А это именно доложу я вашему превосходительству, что водка во многих случаях пробный камень. У меня был приятель исправник, так он, бывало, даже для шутки мне показывал: «А хочешь, говорит, посмотреть, который в вере не тверд?» — и подзовет к себе да нальет ему рюмку водки: «Выпей, брат!» Так ни за что не выпьет, хоть вы на куски его режьте!

Сцена VIII

Те же и Фурначев. При виде его Прокофий Иваныч отходит несколько в сторону.

Фурначев. Папеньке честь имею свидетельствовать мое глубочайшее почтение! (Целует у него руку.) Как изволите в здоровье своем находиться? Генерал! Елена Андреевна! Анна Петровна! как поживаете? (Живновскому.) Здравствуй и ты! Я, папенька, сейчас по дороге встретил вашего домашнего врача, и он мне сообщил утешительную новость, что ваше здоровье удовлетворительно… Дай бог! дай бог! не нужно ни богатств, ни почестей, если человек не пользуется первым благом в жизни — здоровьем!

Настасья Ивановна

(указывая на Прокофья Иваныча). Не видишь, что ли? посмотри!

Фурначев. А! и вы, братец, здесь? (К Ивану Прокофьичу.) Вам, конечно, папенька, неизвестно, что вчера Прокофий Иваныч вас за полтораста тысяч продавал!

Баев. Полно, сударь, врать-то!

Прокофий Иваныч. Помилуйте, ваше высокородие!

Иван Прокофьич. Как продавал?

Фурначев. Точно так-с. Пришел вчерась ко мне и говорит: «Устройте, говорит, так, чтоб тятенька — извините, папенька, это его собственное выражение — духовной не оставлял, так я, говорит, вам полтораста тысяч подарю». Право-с! Я еще с ним поторговался немного, а то бы за сто тысяч продал!

Все смеются.

Иван Прокофьич. Так вот, брат, ты как!

Прокофий Иваныч (падая в ноги старику). Помилуйте, батюшка, никогда этого не бывало!