Том 4. Стихотворения

Чуть-чуть под ветром качалась ива,Пчела жужжала и налету,Замедлясь, мед свой пила счастливо,Затем что ива была в цвету.Потом Июль был. Горели тучи.Был громоносный над миром час.И ветер пьяно пропел шатучий,Что и плакучей – удел есть пляс.Потом, как клином вверху летели,Серея, гуси и журавли,Я срезал ветку, и звук свирелиПропел, что счастье мы все сожгли.Пожар по лесу разлился жгучий,

И строил ветер свой посвист-свист.А ветви ивы чредой плакучейРоняли в воду текучий лист.И дымный, зимний, весь хрусткий воздухВелел на тело надеть тулуп.Для тех, кто сеял, у печки роздых,А кто не сеял – голодный зуб.И вились вьюги, мелись мятели,Весь мир был белый разъятый зев.Оцепенелый, я из свирели,Как нить кудели, крутил напев.А в свежем марте дохнули предкиТаким уютным родным теплом.

И опушились на вербе ветки,И в прорубь неба собрался гром.Копил он силу и нес апрелюИз молний пояс для новых дней.Смотрю в окно я. Смотрю. Свирелю.Учись у Солнца смотреть ясней.Как свежи в песне все переливы,«Христос Воскресе!» всем говорю.Пчела целует цветочек ивы,А я целую мою зарю.

Надпись на коре платана

Платан, закатный брат чинара,Что ведал всполох наших дней,

Когда была полнее чараИ кахетинское пьяней.  Ты в Капбретоне знаменито  Простер шатром свою листву.  Но помню дальняго джигита  И мыслью о моем живу.Мое – кинжал, копье и пушки,Набег, где пленник мой – Шамиль,И на Кавказе – юный Пушкин,Чей каждый возглас – наша быль.  Мое – над Пятигорском тучи  И котловина диких гор,  Певучий Лермонтов над кручей,

  Поэта – с Небом разговор.Мое – средь сумрачных ущелий,Гость Солнца в Грузии, я – сам,Моя любовь, Тамар Канчели,Чье имя отдаю векам.  Мое – от моря и до моря  Луга, поля, и лес, и степь,  И в перезвоне, в переборе,  Та молвь, где в каждом звуке лепь.О, Русский колокол и вече,Сквозь бронзу серебра полет.В пустыне я – лишь всклик Предтечи,Но Божий Сын к тебе идет.

Колокольчик