Том 5. Публицистика. Письма

Зато удалось устроить по концерту в Везенберге и Нарве. Нарва дала… 600 марок, а Везенберг… 1500 м<арок> убытку! Дождался, досиделся: мои вечера дают убыток! Это мои-то вечера! Нашлась в Финляндии одна старая петербургская поклонница, устроил мне в Гельсингфорсе 3 вечера подряд (17, 18 и 19 окт<ября>). Ездили мы с Фелиссой, успех имели выдающийся (как, впрочем, и везде!), прожили в Гельсингфорсе неделю, денег получили «в обрез», жизнь там безумно дорога, эмиграция нища. Рады были, что вернулись без убытка, еще осталось 3000 эст<онских> м<арок>. Приехали 21-го в Юрьев, и вот теперь проживаем эти последние деньги, страшась думать, что будет дальше.

А душа, между тем, рвется в природу, и с таким упоением бросил<ся>бы обратно в Uljaste! Но для этого нужно определенно 3 т<ысячи> в месяц, и их-то и нет, и скопить на пару месяцев не приходится, не имея возможности абсолютной. А жизнь на озере и прекраснее, и дешевле!

Сирота, импрессарио Смирнова, явился в Гельсингфорс на мой первый концерт, наговорил, комплиментов и пригласил в первых числах ноября в Берлин и Прагу, Если не обманет и сдержит слово, прислав аванс на дорогу, может быть, и воспряну немного. Только плохо что-то во все это верится, ибо многие меня обманывали за эти годы.

Видеть Вас, Августа Дмитриевна, мне и жене моей очень хочется. Видеть, говорить с Вами, читать Вам новинки. С наслаждением приехали бы к Вам погостить на недельку-другую, да денег нет, конечно. Живем теперь по заграничному паспорту, визу получил — дело легкое: дают сразу. Если бы было возможно Вас повидать! Но дорога стоит дорого для нас: тысяч десять. вероятно. Были бы рады, конечно, если бы Вы сами приехали, да Вы заняты постоянно. Я думаю, что наш дорога могла бы окупиться, если бы я прочел в каком нибудь салоне в Стокгольме свои поэзы. Прибыли я ищу, когда могу видеть Вас. Подумайте и напишите. Сколько лет я уже не видел Вас!

Адрес мои теперь на Правдива. Целую Ваши ручки, жду сообщений о Вас. Жена Вас искренно приветствует.

Душевно Ваш Игорь.

Tolla, 5.1.1925

Дорогая Августа Дмитриевна!

Правдин переслал мне Вашу открытку, чем доставил искреннее удовольствие. Я очень удивился, не имея от Вас больше года писем, и даже думал, что Вы кудащбо перевелись. Не писал Вам именно потому еще, что полагал о Вашем переезде на другую квартиру. Впрочем, я послал Вам открытку к прошлому Н<овому> Г<оду>, и не получил ответной. С большим удовольствием возобновил бы еженедельную — субботнюю — переписку, но, к сожал<ению>, это теперь трудно будет провести в жизнь, ибо я все время в разъездах. Лучше поступим так: буду писать Вам обязательно каждое пятое число закрытое письмо, Вы же мне каждое пятнадцатое.

В первых числах февраля еду в Берлин, Париж и Прагу, до этого времени буду в Юрьеве, Ревеле, J"ogewa и др<угих> местах. В ноябре был в Риге, Двинске, Либаве. В октябре вернулся из большого турнэ, уехав 8-го августа. Побывал в Берлине, Штеттине, Данциге, Цопоте, Варшаве, Лодзи, Вильне, Белостоке, Бресте, Пинске, Луцке и Ровне. Везде давал концерты, кроме Берлина, т. к. летом был там разъезд публики. Наработал настолько удачно, что смог отдать кредиторам 36 000 эст<онских> м<арок>, чем сильно сократил сумму долгов. Рад этому в высшей степени… Пришлось и купить кое-что. В общей сложности получил около 700 долл<аров>, но, к сожал<ению>, жизнь в Польше и Германии очень дорога, и львиная доля заработка пошла на отэли и пр.

Теперь везу книги на продажу (8 рукописей!). К 1-му февраля (день двадцатилетней моей литерат<урной> деятельности, т. к. первое стихотв<орение> было помещено 1-го февраля 1905 г.) изд<ательст>во Бергман выпускает в свет две новые книги. Если удастся, вышлю и Вам. Говорю: «удастся», т. к. наши издатели не очень-то обращают внимание на просьбы авторов.

Теперь жду от Вас сообщений, как Вы прожили этот год. Весьма жалею, что и прошлым летом не побывали у нас на озере и на море. М<ожет> б<ыть>, удастся в это лето? Пишите пока на Тойлу. Следующий адрес сообщу 5.11.

Жена Вас приветствует и поздравляет.

Адрес Мак<ара> Дм<итриевича> потерял. Сообщите, пожалуйста.

Опять в Берлине виделся с Костановым и его семьей всей. Милейшие люди они, его же трагедия всегда печалит меня: такой одаренный!

Целую Ваши ручки. Ваш Игорь.

5.11.1925 г. J"urve