Том 5. Публицистика. Письма

Покуда я живу, вселенная сияет.Умру — со мной умрет бестрепетно она…Мой дух ее живит, живит и согревает,И без него она ничтожна и темна.

Оригинально по мысли, хотя далеко не безупречно по форме, следующее стихотворение:

Чужой толпе, чужой природе,Он жаждал бурь и шумных битв,Не видел Бога в небосводеИ на земле не знал молитв.Любви не ведая прекрасной,Он людям зло свое принес.И умер он… И труп безгласныйЗарыли ближние без слез.Но над его могильным ложем,В тени разросшихся кустов,

Весной душистою прохожимЗапели птицы про любовь.

Если бы в этом стихотворении не было «шумных битв», «прекрасных любовей», «безгласных трупов» и «душистых весен», оно несомненно много выиграло бы.

Выписываю еще одно стихотворение, очаровывающее против воли: в нем так много непосредственности, что невольно прощаешь и его, по выражению обывателя, «задушевность» и его несколько мещанскую тональность. Называется оно «Май»:

Бледный вечер весны и задумчив и тих,Зарумянен вечерней зарею,Грустно в окна глядит; и слагается стих,И теснится мечта за мечтою.Что-то грустно душе, что-то сердцу больней,Иль взгрустнулося мне о бывалом?Это май-баловник, это май-чародейВеет свежим своим опахалом.Там, за душной чертою столичных громад,На степях светозарной природы,Звонко птицы поют, и плывет аромат,

И журчат сладкоструйные воды.И дрожит под росою душистых полейБледный ландыш склоненным бокалом,—Это май-баловник, это май-чародейВеет свежим своим опахалом.Дорогая моя! Если б встретиться намВ звучном празднике юного мая—И сиренью дышать, и внимать соловьям,Мир любви и страстей обнимая!О, как счастлив бы стал я любовью твоей,Сколько грез в моем сердце усталомЭтот май-баловник, этот май-чародейРазбудил бы своим опахалом!..

«Бледный вечер», «бледный ландыш», «душная черта», наконец, даже «светозарная природа» — вот что хочется похвалить в этих стихах. Но сколько в них «грустно глядящих в окна вечерних зорь», «усталых сердец», «звонко поющих птиц» и других банальностей!..

А как вам понравится такая вещица:

Ты пришла ко мне, малютка,Ранним утром,В час, когда душистей незабудка,И блистают тучи перламутром.Ты пришла и рассмеяласьСлишком звонко.В этом смехе много мне сказалось:В нем звучала хитрость не ребенка…Понял я — вчера недаромНочью луннойТы, краснея и пылая жаром,Вышла в сад походкою бесшумной!..

Мне она нравится определенно, несмотря на «туч блистающие перламутром» (у кого только их не на «бесшумные походки», «пыланье жаром»… В этой вещице есть что-то, что я могу обозначить поэзией.

Закончу я свой обзор приведением «Элегии» из цикла «Траурные песни»:

Мои надгробные цветыДолжны быть розовой окраски:Не все я выплакал мечты,Не все поведал миру сказки.Не допил я любовных сновБлагоуханную отраву,И не допел своих стихов,И не донес к сединам славу.А как был ясен мой рассвет!Как много чувств в душе таилось!Но я страдал, я был поэт,Во мне живое сердце билось.И пал я жертвой суеты,С безумной жаждой снов и ласки!Мои надгробные цветыДолжны быть розовой окраски!