Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая

Республиканское восстание (24 февраля). До этого момента борьба шла лишь между двумя группами роялистов: министерством Гизо и династической оппозицией, которую поддерживала национальная гвардия. Падение Гизо являлось лишь победой партии реформы. Но баррикады еще не были разобраны, а инсургенты еще были вооружены. Республиканская партия воспользовалась волнением, чтобы обратить его против Луи-Филиппа и против монархии.

Вечером 23 февраля толпа, вышедшая из восточных кварталов, двигалась по большим бульварам, распевая песню Плошки (Des lampions!.). По дороге в нее влилась группа, манифестировавшая с факелами под окнами Насьоиаля. Дойдя до улицы Капуцинов, толпа перед зданием министерства иностранных дел, где жил Гизо, начала кричать «Долой Гизо!» Здание охранялось отрядом солдат; какой-то неизвестный, находившийся в толпе манифестантов, произвел выстрел по отряду[2]. Солдаты ответили залпом в густую толпу; около пятидесяти человек упали, более двадцати оказались убитыми.

Республиканцы, — вероятно, те, что группировались вокруг Насьюоналя, — немедленно воспользовались этими трупами, чтобы организовать демонстрацию. Пять трупов были сложены в телегу, запряженную одной лошадью; молодой парень с факелом поместился на сиденье для освещения всего, происходящего; какой-то рабочий взобрался на телегу; время от времени он поднимал труп молодой женщины, показывал народу ее шею и грудь, залитые кровью, и кричал: «Мщение! Убивают народ!» Кортеж двигался по бульварам, возбуждая на своем пути публику. Видевшие это разошлись во все стороны, рассказывая всем и каждому, что правительство, обманувшее народ, теперь избивает его.

В ночь с 23 на 24 февраля все восточные кварталы Парижа покрылись баррикадами; с шести часов утра движение по улицам стало невозможным. На этот раз республиканцы выступали открыто; они уже не кричали, как накануне, «Да здравствует реформа!», но — «Да здравствует республика!»

Около двух часов ночи обеспокоенный Луи-Филипп послал за Тьером. Пробравшись через баррикады, Тьер ночью же прибыл в Тюильри[3].

— Ну, — сказал король, — составили ли вы какое-нибудь министерство?

— Составил ли я министерство, государь? Но ведь я явился только за приказаниями вашего величества.

— А, вот как! Вы не желаете служить короне?

— Нет, государь, я не желаю служить в ваше царствование.

— Ну, хорошо, поговорим серьезно. Кого вы можете взять себе в сотрудники?

— Одилона Варро.

— Прекрасно, — ответил король, — Одилон Варро дурак, но хороший человек.

— Господина де Ремюза.

— Идет!

— Дювержье де Горанна.

— О нем я и слышать не хочу.

— Ламорисьера.

— В добрый час! Теперь перейдем к делу.

— Нам необходима парламентская реформа.

— Вздор! Вы получите палату, которая даст нам скверные законы, а быть может и войну.

— Я прошу прибавить только от пятидесяти до ста тысяч новых избирателей и — это не бог весть какая уступка! — распустить палату, действующую в настоящее время.

— Это невозможно! Я не могу расстаться с моим большинством.

— Но если вы отвергаете и меры, которые я предлагаю, и средства, которыми я рассчитываю оперировать, то как могу я вам служить?

— Я дам вам Бюжр в качестве главнокомандующего. Он подавит бунт, а там мы посмотрим.

— Бюжо только усилит раздражение.

— Нет, он внушит страх, а именно в этом мы и нуждаемся.

— Устрашение имеет смысл только тогда, когда за ним стоит достаточная сила. Располагаем ли мы этой силой?

— Вот что, мой дорогой, разыщите Бюжо, поговорите с ним, соберите ваших министров, приходите ко мне в восемь часов утра, а там посмотрим.

— Но пока мы еще не министры.

— Конечно, ни вы, ни я не связаны никакими обязательствами. Но как бы дело ни уладилось, вы должны быть главой… А сейчас нужно объявить в Монитере, что вы и Барро назначены нашими министрами.

— Но мы не министры, мы, может быть, никогда ими*и не будем.

— Это не важно, — мне нужны ваши имена.

— Мое имя к услугам вашего величества, но я не могу распоряжаться именем Барро.

— Мы и не скажем, что вы приняли сделанное вам предложение, а только — что вам поручено сформировать кабинет.

Луи-Филипп своей рукой набросал заметку, гласившую, что король поручил Тьеру и Одилону Барро составить новый кабинет.