Том 5. Великий князь московский Иоанн III Васильевич и его время, 1462–1505 гг.

Эти походы были предприняты с целью побудить Сигизмунда к миру, которого сильно желали в Москве: шестилетняя война была очень тяжела для государства при тогдашнем положении его ратных сил и финансов; мы видели, что после взятия Смоленска и Оршинской битвы в продолжение нескольких лет важных действий не было, но сильные рати должны были постоянно сторожить границы. После упомянутых походов, в конце 1519 года, великий князь созвал на думу братьев и бояр и говорил им: «Теперь мы литовскому сильно недружбу свою оказали, землю его воевали чуть-чуть не до самой Вильны, крови христианской много льется, а король и не думает прийти на согласие, помириться с нами; так чем бы его позадрать

, чтоб он захотел с нами мира?» И приговорил великий князь послать от какого-нибудь боярина к какому-нибудь пану,

задрать

их. Вследствие этого приговора в генваре 1520 года боярин Григорий Федорович отправил своего слугу к виленскому воеводе пану Николаю Радзивиллу, с тем что если король хочет мира, то пусть присылает своих послов в Москву; в марте Радзивилл отвечал, чтоб великий князь дал опасную грамоту на послов; опасная грамота отправлена с Радзивилловым же человеком, и в августе приехали послы литовские Януш Костевич и Богуш Боговитинович. Начались переговоры: бояре требовали опять прежнего, требовали и вознаграждения за бесчестье, нанесенное королеве Елене; послы отвечали: «Этого никогда не бывало; какие-то лихие люди государю вашему об этом сказали; но государь ваш верил бы государю нашему, брату своему Сигизмунду-королю, а не лихим людям». Понятно, что подобные ответы не могли никого удовлетворить и считались наравне с молчанием. Насчет мирных условий по-прежнему не сошлись: Смоленск служил непреодолимым препятствием. Послы предложили перемирие, с тем чтоб Смоленск оставался за Москвою, но чтоб пленных не возвращать; великий князь настаивал на возвращении пленных; послы не согласились, и порешили на том, что король пришлет великих послов на Великое заговенье 1521 года, т. е. через шесть месяцев, в продолжение которых войне не быть. Но Сигизмунд на означенный срок послов не прислал: обстоятельства переменились в его пользу; он одолел великого магистра, а между тем на востоке исполнилось то, чего он с таким нетерпением дожидался в начале своего царствования: две татарские орды, Казанская и Крымская, заключили союз против Москвы.

Мы оставили Казань в 1506 году, когда хан ее, Магмет-Аминь, несмотря на неудачи великокняжеского войска, просил мира и заключил его на прежних условиях, как было при Иоанне. В 1512 году Магмет-Аминь возобновил клятву в верности; мало того, прислал просить великого князя, чтоб тот отпустил к нему верного человека, именно боярина Ивана Андреевича Челяднина, перед которым он хочет исповедаться в прежнем своем дурном поступке. Челяднин был отправлен, и хан, по словам летописца, тайну свою исповедал перед ним чисто и снова поклялся быть в вечном мире, дружбе и любви с великим князем. В 1516 году явилось новое посольство из Казани с известием, что Магмет-Аминь опасно болен, и с просьбою от имени больного хана и всех казанцев, чтоб великий князь простил Абдыл-Летифа, находившегося опять в заточении за набеги крымцев, и назначил бы его ханом в Казань в случае смерти Аминевой; Василий согласился исполнить их просьбы и отправил в Казань окольничего Тучкова, который взял с хана и всей земли клятву, что они не возьмут на Казань никакого царя и царевича без ведома великого князя; вследствие этих соглашений Летиф был выпущен на свободу и получил Каширу, где он теперь не мог быть опасен, имея в виду Казань.