том 6

Осенью 1919 года гражданская война в самом разгаре, контрреволюция напрягает все свои силы для борьбы с Советской властью. Рабочие и крестьяне организуют отпор контрреволюции. На фабриках, заводах и в деревнях встают все новые и новые вопросы, требующие разрешения. Для обсуждения этих вопросов Московский комитет РКП созвал 25 сентября в своем помещении в Леонть-евском переулке широкое совещание партийных работников. Это совещание созывалось публично, через газеты. Соответствующих мер охраны принято не было, благодаря чему анархисты беспрепятственно подкрались к окнам переполненного партийными работниками зала и бросили две бомбы. Раздался громадной силы взрыв, разрушивший здание. Несколько человек было убито и боль-шое количество ранено.

В Москве напряженность невероятная: контрреволюционные банды продолжают устраивать заговоры. ВЧК открывает новые притоны этих бандитов, последние далеко не выловлены, и неизвестно, кого изберут они своей очередной жертвой. При таких условиях ехать тов. Ленину в Горки, о которых известно всем бандам, по меньшей мере, было рискованно.

Меня вызывает Мария Ильинична и говорит, что через пол-часа-час Владимир Ильич собирается поехать отдохнуть, но в Горки ехать ни в коем случае нельзя.

В такой короткий срок найти место, пригодное во всех отношениях к тому, чтобы можно было приехать спокойно проспать ночь и отдохнуть, да еще в такое тревожное время, нелегко. А тут еще московские дороги, да еще после тогда прошедшего обильного дождя, на полверсты от шоссе — и погибнешь.

После некоторого раздумья решили ехать в имение Васильевское, Звенигородского уезда, верст 60–70 от Москвы, из них 6–7 верст — лесом, по грязи. Там только что губисполком начал организовывать дом отдыха.

Сообщаю: место хорошее во всех отношениях, прекрасное помещение, но еще не все в порядке, не организовано, да еще плохая грязная дорога, где рискуем застрять. Все-таки отправились. Ночь темная, сверху моросил дождь. По шоссе хотя и с небольшими приключениями, но в общем доехали быстро, но, как только свернули в сторону, начали прыгать по колдобинам и нырять по болотам. Донырялись так, что, проехав с версту от шоссе, одна машина нырнула по самый кузов в грязь. Все вышли из машин, начали помогать тянуть, залезли по колено в грязь, но ничего не выходит. Все кипятятся, волнуются, нервничают. Спокойнее всех Владимир Ильич, — трунит и издевается, что столько, мол, народу и не могут вытащить одной машины. Кто-то с досадой изрекает: "Мы на ней ехали, теперь она на нас".

Спасло положение то, что эта беда стряслась в лесу. Все недолго думая пустились собирать хворост — в этой работе и Владимир Ильич участвовал, — вскоре набрали большое количество его, наложили под колеса, и машина с трудом вылезла. И мы снова двинулись, прыгая по таким же буеракам и лужам грязи, не будучи уверены в том, что через минуту снова не засядем, и, может быть, еще крепче, чем в первый раз.

К счастию, больше ничего худого не случилось, и мы наконец-то часа в 2–3 утра добрались до конечного пункта. Совхоз весь спал крепким сном, и даже ни один пес не залаял, спали и обитатели организуемого дома отдыха — не разбудил их и шум машин.

Барабаним в двери, из которых после изрядного стука высовываются заспанные и недоверчивые лица. Впустили не сразу. Забираемся в дом. На нас пахнуло сыростью и неуютом, света нет. Нам дают какие-то небольшие коптилки и свечи. Сквозь слабо мерцающий свет глазам приезжих представился богатейший, прекрасно оборудованный дом, большое количество просторных, светлых, хорошо когда-то отделанных комнат…

Тов. Кокушкина (заведующая домом отдыха) напекла на керосинке каких-то лепешек. Кое-как соорганизовали самовар, наскоро приготовили неказистый ужин, острили над неорганизованностью, шутили, смеялись. Наконец отправились спать. Комнат было большое количество, хоть каждый занимай отдельную. В кроватях недостатка также не было, часть кроватей была чуть ли не в два с половиной аршина ширины — это остатки былой роскоши. Владимир Ильич, шутя, говорил: "Для чего же такие кровати, плясать на них, что ли?" И действительно, положение было таково, хоть пляши, кроватей много, а белья, одеял нет. А холод и сырость от полуосеннего дождя в нетопленых комнатах придавали нашему пребыванию бивуачный характер. Признаюсь перед читателем, чувствовал я себя не ахти как хорошо, так как считал себя виновником, что не мог ничего лучше придумать. Вот, думаю, и нашел же место для отдыха. Но шутливое настроение окружающих и веселость тов. Ленина положение сглаживали. Понабрали кое-как белья, одеял, улеглись.

Утро было наградой пережитому. Сырая и проведенная с приключениями ночь сменилась солнечным утром и большей налаженностью в хозяйстве, в дополнение прекрасная местность и природа. Днем осматривали совхоз, скотный двор.

Обстановка не особенно, но местность тов. Ленину очень понравилась. По крайней мере, настолько, что он охотно там пробыл дня два, но не настолько, чтобы он повторил туда свою поездку.