том 6

Объезд окончен, возвращаемся домой. Разумеется, всю дорогу расспросы, вопросы, разговоры о Москве, о положении московских рабочих, о партии, о том, как была совершена Октябрьская революция в Москве, о старых вывесках на магазинах, которые следовало бы заменить советскими, что имело бы огромное агитационное значение, о ремонте домов, об улучшении санитарии города и т. д. и т. п. При этом должен добавить, что у меня в тот день была сильная ангина и мое горло было повязано. Товарищ Ленин все время уговаривал меня вернуться домой, чтобы не простудиться, спрашивал, сильно ли болит горло. По дороге домой, несмотря на все мои протесты, он все-таки предложил свернуть машину в сторону моей квартиры, подвез меня, не успокоился и не уехал к себе до тех пор, пока не высадил меня. Впрочем, эта черта Ленина отмечена многими другими товарищами — удивительное внимание даже к малознакомым, попечение о тех товарищах, рабочих, трудящихся, артистах, писателях и др., о нуждах которых доходили вести до товарища Ленина. Я знаю примеры, когда он, узнав, что такой-то товарищ заболел, иногда без всякого предупреждения выходил из Кремля, направлялся к нему, внезапно являлся, расспрашивал: получает ли он медицинскую помощь, есть ли у него средства на лекарства, каково его питание, а потом, возвращаясь домой, делал соответствующие распоряжения. Нередко были случаи, когда Московский Совет получал от товарища Ленина записки или просто резолюции на заявлениях, не говоря уже о рабочих, даже артистов и писателей о помощи с просьбой оказать содействие вплоть до того, чтобы выдать тому или другому обувь, белье и т. д. Таково было бившееся в его груди сердце крупнейшего вождя пролетариата.

В середине апреля 1921 года я должен был выехать в Советское Закавказье и дальше в Армению[19]

. Перед выездом из Москвы я имел свидание с товарищем Лениным, во время которого мы вели обстоятельную беседу о том, как нужно работать на Кавказе, для этой работы каким образом необходимо учесть опыт русской революции, какой политики нужно придерживаться по отношению к Турции, и — самое главное — советовал быть осторожным и щепетильным по отношению к народам Востока, которые уже просыпаются, которые нуждаются в просвещении и которые, просветившись, совершат у себя еще более грандиозный, чем в России, переворот. Одним словом, он тогда излагал ту нашу линию, которую мы начиная с 1921 года проводим в Закавказье и на Ближнем Востоке. Сразу стало ясно, что работа на Востоке — весьма сложная и ответственная вещь, и потому я попросил товарища Ленина вкратце изложить свои мысли на бумаге в виде письма, дабы я это письмо доставил кавказским товарищам и они могли бы руководствоваться им в своей повседневной работе. Ленин охотно согласился на это. На следующий же день курьер от него доставил мне письмо, которое он потом в моем присутствии попросил товарища Сталина исправить, где нужно, ибо сам автор не так уж сведущ в закавказских делах и легко мог допустить ошибки. Такова была скромность товарища Ленина, лишенного авторского самолюбия, которым болеют многие из нас, так называемых литераторов. Письмо это известно закавказским товарищам, оно своевременно было опубликовано в наших газетах[20]

.

Последняя моя встреча с живым товарищем Лениным состоялась в декабре 1922 года[21]

. Тогда он жил в Горках, ныне в историческом доме, где оборвалась его жизнь. Он тогда только что окончательно оправился от первого удара и собирался уже вернуться в Москву, чтобы приступить к обычным своим работам. Был весел, смеялся. Жаловался только на то, что доктора мучили, пичкали его лекарствами, испортили ему желудок; говорил, что теперь чувствует себя хорошо и надеется, что будет по-старому работать. И действительно, он мало изменился тогда. Много расспрашивал, по обыкновению живо интересовался всем. Говорил о закавказских делах. Спрашивал, поднялась ли опустошенная Армения, как обстоят там дела с хлопком, с орошением, с продовольствием, достаточно ли крепка национальная Красная Армия, не обижается ли "мелкий люд", нет ли агитации со стороны буржуазной интеллигенции, не вопят ли последние о "русских штыках" и т. д. и т. п. Я ушел от него под впечатлением, что Закавказская федерация и намечавшийся тогда Союз Советских Республик, по мысли товарища Ленина, еще более укрепят межнациональную дружбу и усилят Советскую власть.

В январе 1924 года я пошел к товарищу Ленину в последний раз. Но я видел тогда мертвого Ленина.

Таковы мои воспоминания о встречах с ним. Разумеется, я далеко не исчерпал всего того, что можно было бы написать об этих встречах. О, если бы возможно было сохранить в памяти все его мысли, слова, советы, рассуждения — одним словом, ту голову с ослепительным светом, лучи от которой не раз оказывали на меня свое поразительное воздействие!