том 6

Помещение Совнаркома находилось на третьем этаже, лестница была крутая, а лифт то и дело портился. Владимир Ильич беспокоился, что товарищам с больным сердцем приходилось подниматься по этой лестнице. Чтобы предупредить частую порчу лифта, он предложил дать распоряжение по секретариату не поднимать в лифте больше трех человек, причем первым же подписался под этим распоряжением.

В своих взаимоотношениях с членами ЦК партии, наркомами, работниками аппарата В. И. Ленин был одинаково равен, всем говорил "вы".

Одевался Владимир Ильич, так же как и его семья, более чем скромно. При всем своем старании, я никак не могу припомнить, видела ли я за время моей работы в СНК на В. И. Ленине новый костюм или пальто. Нет человека в нашей стране, который бы не знал фотографии Ленина в зимнем пальто с каракулевым воротником и в каракулевой шапке-ушанке; они были несменяемы. К вещам Ленин относился очень бережно и аккуратно.

Исключительная скромность домашнего быта семьи Владимира Ильича поражала всех, кто бывал у них. Я редко заходила на квартиру Ленина, которая соединялась длинным коридором с кабинетом Владимира Ильича и секретариатом Совнаркома. Обычно, если нужно было отнести к нему на квартиру какие-либо документы, я звонила и отдавала их тому, кто открывал дверь. Когда я в первый раз переступила порог квартиры, комната, в которую я вошла, была столовой. Помню лишь крошечные размеры этой комнаты, квадратный стол, занимавший почти всю площадь. Рядом со столовой находилась вторая комната, дверь в которую была открыта. Единственное, что мне врезалось в память, был рояль. Казалось, что, кроме рояля, там ничего и не было. Меня это не удивило, так как я знала, что Владимир Ильич очень любил музыку.

Семья Владимира Ильича состояла из Надежды Константиновны Крупской и Марии Ильиничны Ульяновой. Надежда Константиновна была заместителем наркома просвещения А. В. Луначарского, заведовала Главполитпросветом, Мария Ильинична была ответственным секретарем "Правды". Обслуживала семью домработница А. М. Сысоева. Всеми бытовыми вопросами ведала Мария Ильинична. Зная, насколько загружена по работе Мария Ильинична, а также свойственную семье Ульяновых скромность, я не удивилась словам домработницы о том, что у семьи Владимира Ильича зачастую не было к столу самых необходимых продуктов.

Нам, сотрудникам Ленина, так хотелось сделать для него что-нибудь приятное. Но мы знали только, какой стиль работы ему нравится, и в этом отношении старались делать все возможное, а вот чем порадовать его лично, этого мы не знали.

Помню один такой факт. Владимир Ильич привык работать в кресле с соломенным плетеным сиденьем и спинкой. Старое кресло, которым он пользовался, окончательно пришло в негодность, вся солома изорвалась, сидеть на нем было неудобно. Мы долго искали по всем складам Москвы такое кресло, пытались найти мастера, который мог бы заново переплести солому. Наконец поиски увенчались успехом. Трудно описать нашу радость, когда на хозяйственных складах Моссовета мы нашли желанное кресло и водрузили его в кабинет Владимира Ильича.

На личные свои дела у В. И. Ленина оставалось исключительно мало времени. Надежда Константиновна Крупская в 1919 и 1920 годах тяжело болела базедовой болезнью. Мы все, знавшие и любившие ее, беспокоились за ее жизнь. В один из вечеров был назначен консилиум видных врачей-специалистов. В это время шло заседание Совнаркома. Происходило оно в помещении Малого Совнаркома. Владимир Ильич сказал домашним, чтобы его вызвали, когда врачи будут в сборе. В середине заседания Ленин, извинившись, передал председательствование одному из наркомов и ушел, предупредив, что вернется через 10–15 минут. В его отсутствие Л. Б. Красин предложил закрыть заседание под предлогом нездоровья одних и усталости других участников. В. И. Ленин вернулся точно, как предупреждал, оставив на квартире еще не ушедших врачей. Л. Б. Красин внес предложение закрыть заседание, но Владимир Ильич и слушать его не захотел. Заседание продолжалось как обычно.

В. И. Ленин терпеть не мог фотографироваться и позировать. Хороших фотографий его было в то время мало. В июле 1920 года из Петрограда приехал фотограф, чтобы сделать портрет Владимира Ильича. Фотограф просил меня организовать встречу с В. И. Лениным. Когда я передала его просьбу Владимиру Ильичу, он замахал руками и отказался даже разговаривать. Фотограф, однако, продолжал настойчиво добиваться своей цели, чему я очень сочувствовала, хорошо зная, что каждая новая фотография В. И. Ленина — большая историческая ценность. Решила выбрать удобный момент и добиться согласия Владимира Ильича. 20 июля 1920 года я пропустила фотографа в Кремль, поместила его в одной из комнат второго этажа, через которую В. И. Ленин должен был пройти в Свердловский (Круглый) зал на заседание. Посоветовала фотографу быть в "боевой" готовности, а сама принялась "обрабатывать" Владимира Ильича, уверяя его, что он потеряет не больше 5 минут. Согласие Владимира Ильича было наконец получено, и мы обогатились еще одним снимком Ленина[68].