Том 6. Дураки на периферии

Ростопчук прекращает игру. Все останавливаются.

Наташа. Зачем люди танцуют, когда не надо танцевать!

Климчицкий. Не надо танцевать… Вам надо всем идти домой! Ступайте домой! Идите скорее! Я больше не могу.

Все смущены. Краткая пауза.

Череватов. Понимаю, понимаю… Вам опять плохо. Не можете веселиться. И мне прикажете убраться, Александр Иванович?

Климчицкий. Да, Дмитрий Федорович, да, это желательно. Простите меня… Простите меня все… Как хочу я скорее уехать!

Череватов. Отлично. Ну, теперь-то я и не расстанусь с вами! Я врач!

Ростопчук в это время берет Любовь под руку и уводит ее. Наташа в смущении прижалась к стене. Варвара испуганно одевается.

Это кто ж такое? Это что за существо?

Варвара

(вытягиваясь). Сержант Божко, товарищ генерал-лейтенант!

Череватов. Демобилизовать! Демобилизовать как девушку, как будущую роженицу и мать, как эту — как кого?.. Как дочку, как внучку!

Варвара. Разрешите, товарищ генерал-лейтенант, выразить желание — остаться в рядах армии до победы!

Череватов. Еще чего!.. Рожать пора! Я вам говорю это, как сам отец, как сам дед, как сам этот — как кто еще? (Обернувшись к Наташе). Кто еще бывает?

Наташа. Ну как доктор, как генерал-лейтенант…

Череватов. Ну да — и как они!

Варвара. Разрешите идти?

Череватов. Ступайте и исполняйте.

Варвара уходит. Наташа берет свою беретку, желая тоже уйти. Но Череватов отбирает у нее из рук беретку, кладет ее себе в карман и делает Наташе жест остаться. Климчицкий, действуя в дальнейшем, ведет себя как одинокий человек, как будто в комнате, кроме него, никого нет. Климчицкий открывает чемодан на полу; роется там в вещах и в одежде, но не находит, что ему нужно.

Наташа(тихо, Череватову). Трудно ему сейчас.

Череватов. Так и должно быть, я этого ожидал. Горе его уводит все дальше и дальше…

Климчицкий. Иван!

Появляется Иван.

Иван! Где мой второй чемодан — там было одно женское платье, его Мария Петровна носила…

Иван. Есть в сохранности, товарищ генерал.

Климчицкий. Принеси его.

Иван уходит и приносит платье. Климчицкий берет на руки платье и рассматривает его. Иван стоит возле него.

Оно уже старое…

Иван. Да, платье поношенное, а было ничего. Да и теперь оно еще вполне годное, если женщина не особо гордая.

Климчицкий. Она не гордая. Надо разгладить его и приготовить.

Иван. Это можно. Я сейчас. У меня утюг горячий — я вам китель утюжил.

Климчицкий. Неси утюг сюда. Надо осторожно гладить, надо не прожечь платья, оно и так ношеное.

Иван. Да я и холодным могу разгладить. Я нажимать буду, а утюг остужу.

Иван уходит и возвращается с утюгом. Он враз начинает гладить платье на столе, сдвинув с него посуду и закуски. Гладит он с солдатской размашкой, не считаясь с нежным предметом своей работы. Климчицкий бдительно наблюдает за ним, не замечая, однако, грубых жестов Ивана.

Наташа. Разве так можно? Вы все сборки и пуговицы так посорвете. Дайте я вам поглажу, а то на женщину нельзя надеть такое платье, вы ее обидите.

Климчицкий внимательно глядит на Наташу.

Иван. Глядя какая женщина будет — иная и неглаженому будет рада.

Наташа

(осторожно гладя платье). Какое хорошее платье! Изящное, простое, такое живое по цвету… Она любила и понимала, что бывает красивым.

Климчицкий. Она понимала… Иван, нам дамские туфли нужны — тридцать седьмой номер. Только нам надо купить очень хорошие туфли…

Иван. Туфли?.. Да по нашему понятию тут такого товара нету, но найти можно.

Климчицкий. Возьми деньги и сходи поищи.

Иван. Сейчас прикажете отправляться?

Климчицкий. Да, иди сейчас.

Иван уходит.

Наташа. Хорошо быть любимой.

Климчицкий. А мертвой хорошо быть?

Наташа. Если быть вечно любимой, то можно и умереть.

Климчицкий. А разве любимым легко умирать?