Том 6. Лимонарь

Григорий ждал весь день и ночь прошла в ожидании. И наутро никаких поезжан от князя не было. «А что, если князь раздумал и перемыслил свое решение и потребует вернуться к себе!» И не дожидаясь извещения от Ксении, отправился с дружками в село в дом Афанасия. Все было готово, но Ксения просила не спешить: она ждет гостя, из всех он будет первый и дороже всех.

А Ярослав велел пустить всех своих птиц — ястребы и сокола закружили над его головой, эта бурлящая сила подымала его. Немало лебедей досталось на добычу, удачная охота. Все птицы — победители слетелись, а любимый сокол не возвращаясь летел в сторону. И погоней за ним Ярослав.

— Чье село? — спросил он.

— Село Едемоново, — ответили ему — великого князя Ярослава Ярославовича, церковь Димитрия Солунского. — И Ярослав увидел своего сокола. Сидит на куполе у креста, приглаживая перышки охорашивается.

— Село Едемоново — вдруг вспомнил Ярослав — свадьба Григория — и направился к дому пономаря Афанасия.

Около дому собралось много народу, смотреть, как пойдут в церковь жених и невеста.

Григорий сидел с Ксенией, когда Ярослав показался среди любопытных. Ксения сказала: «Встаньте, идите встречать великого князя». А был он, как и его приближенные, в охотничьем платье. Все поднялись, винясь, что не встретили его. Ярослав просит, чтобы сели.

Григорий и Ксения у всех на виду — подходит минута, сейчас поведут их в церковь. Григорий сиял от счастья, желание его исполнилось и любимый князь неожиданно явился к такому счастливому часу. Ксения, сверкнув, сказала Григорию: «Отойди от меня. Дай место великому князю, моему жениху, а ты был сватом моим». Ярослав взглянул на Ксению: голубка его сна! — сердце его загорелось и мысли смешались: «Уйди ты отсюда, — звернул он Григорию, — ищи себе невесту».

Григорий поднялся.

Что он чувствовал? Руки его окованы, на ногах кандалы, за спиной колода. И пошел. Какой медленный путь, потерянный — из жизни. Какая пронизывающая печаль провожала его — прощальный взгляд Ксении. В дверях толчея — затеснили. Было так, будто его подняли на воздух и, раскачав, ударили о стену. Стена проломилась. Колода сорвалась и придавила его. Но он высвободился и пошел, сквозь — «Повинен смерти!» На него набросились и отовсюду потянулись засученные руки. Его били, почем-ни-попало. Из глаз сыпались искры. Извиваясь, он держался, не падал. И чья-то верная рука ударила ножом в грудь. В его глазах, сквозь густую черную пелену — он видит свое вырезанное сердце. Черным пламенем пыхнуло в лицо и отхлынуло вслед к столу.

Ярослав занял место Григория. И в песнях величая жениха и невесту повели в церковь на венчание.

У всех был в глазах великий князь тверской и никто не заметил, как прихлопнутый вышел из дому Григорий — в какую темную ночь, на край пропасти. Рука не подымалась обороняться и глаза не глядели на свет.

*

— Что стоит ваше суженое слово? На талой музыке тлеющей песни я вижу искаженные лица и слышу и различаю их голоса.

«Судьбинные вестуньи,

И та, которая одарила любовью,

и та, осудившая на муку — разлучная,

и та — с пылающей свечой, овевая

пламенем измученную душу».

— Я зажгла его сердце любовью.

— Я разбила его сердце разлукой.

— Я осенила его душу.

«Три доли даны человеку.

Первая доля — на счастье — встреча —

Любить.

Другая — несчастье — разлука.

И третья — дар света».

— Пламень моего иссвеченного сердца

пронижет темную землю.

— Буря моего сердца — неугасимое пламя,

свет моей любви проницает зори.

III

Никогда не было столько народу у Димитрия Солунского — долго будет памятна свадьба великого князя.

Перед образами поцелуй любви — венчальной памятью закрепил союз на единое тело и единомыслие. Новобрачные вышли из церкви, красуя погожий день сиянием любви на весь мир перед небом и солнцем.

Сокол сидел на куполе у креста и неприманчиво другим, на оклик Ярослава, опустился на правую руку князя, трепетным глазом оглядывая молодых.

День и ночь на Едемонове пир пировали. Величальным песням не слышно было умолку до зари.

Наутро Ярослав вспомнил о своем любимом отроке и почувствовал себя виноватым.