Том 6. Лимонарь

...Гвидон, с подвязанным обезьяньим хвостом... — Образ старого короля носит автобиографический характер. Скандал с обезьяньим хвостом, отрезанным А. Н. Толстым от выделанной шкуры, которая принадлежала жене Федора Сологуба А. Н. Чеботаревской, и надетым Ремизовым на маскарад 1911 г., имел широкий резонанс в петербургских литературных кругах и остался в сознании писателя болезненным жизненным воспоминанием (подробнее см: Обатнина Е. Р. От маскарада к третейскому суду («Судное дело об обезьяньем хвосте» в жизни и творчестве А. Ремизова) // Лица. Биографический альманах. Вып. 3. М.; СПб., 1993. С. 448—465).

С. 475. Брандория кричала: — Зверины! ~ я беременна. ~ За кабаном будет ему всего ближе Селяравена... — Ср. в тексте-источнике: «Они остановились в указанном месте, в лугу «от Скларавеня», куда жена посылает Гвидона: она беременна, ей захотелось „зверынного мяса“» (Веселовский. С. 250—251).

...выждать сорочины...

— Церковь назначает первые сорок дней со дня смерти для поминовения новопреставленного, находя в том достаточный срок для очищения его души от греха и умилостивления Бога.

С. 476. Выжлы — охотничьи собаки.

С. 477. Додон ~ снится ему ~ это Бова! ~ ударило его в грудь и острие пронзило сердце. — Ср. в тексте-источнике: «В первую ночь Додон ~ видит сон, будто Бово проколол „ему сердцэ и утробу“» (Веселовский. С. 253).

С. 478. Зоя — образ заимствован из поэмы Пушкина «Бова»: «Милитрисина служаночка, // Зоя, молодая девица...» (Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 10 т. М., 1962. Т. I. С. 73).

...выжлы кинулись ~ к Бове ~ Бова взял у Зои лепешки ~ выскочили из рук ~ А выжлы ~ с жадностью набросились ~ и перевернувшись на спину, не дыша ~ лапы кверху.

— Ср. в тексте-источнике: «Бово, разрезал один хлеб пополам и дает двум „выжламъ“ ~ у которых от того „очы повыскакли“» (Веселовский. С. 254).

С. 479. — Иди, сказала она, а я за тебя. — Развитие сюжетного мотива поэмы Пушкина: «Из темницы сына выручи, // И сама в жилище мрачное // Сядь на место королевича» (Там же. С. 75).

— Я расколдую кровью: убью отца и мать. — Развитие мотива царя Эдипа.

С. 480. Ярыжка — низший служитель полиции, использовавшийся для разных мелких поручений и посылок, часто пьяница и мошенник.

Морнар

— древнерусское название «моряк» взято из текста-источника (см.: Веселовский. С. 255). В Первой редакции названа фамилия героя: «старый морнар Микитов». Таким образом, Ремизов ввел в текст упоминание о своем друге — писателе и одно время торговом моряке — И. С. Соколове-Микитове (1892—1975), помогавшему чете Ремизовых в 1917—1921 гг.

С. 481. ...заломил цену ~ триста литров золота — три обезлиона на обезьяньи... — Ср. в тексте-источнике: «Арменилу Бово говорит, что тот купил его за тридцать литр злота» (Веселовский. С. 262). См. также коммент. к «Повести о двух зверях». С. 289.

С. 482. Благовещенье — один из двунадесятых богородичных праздников, посвященный воспоминанию возвещения архангелом Гавриилом Деве Марии тайны воплощения от нее Бога Слова, 25 марта.

С. 483. ...Друзиана ~ увидела, какой на голове его венок ~ В венке вернулась... — Эпизод основан на тексте-источнике (Веселовский. С. 258—259).

С. 484. ...этот машталер! — Ср. в тексте-источнике: «был Бово чотыре годы у конюшни служечы машталеромъ» (Веселовский. С. 257). Машталер (от «masztalerz» (польск.) — конюх, стремянной.

С. 485. Красен — красив.

С. 486. ...конь ...Ронделло короля Галацо... — имена взяты из итальянской версии («Re Galaco ~ Rondelo...») — Веселовский. С. 260.

С. 488—490. Бова нарядился послом ~ Золотые штаны обратили на себя внимание. — Пример контаминации двух сюжетных мотивов источника: первой встречи с «пельгрымом» под дубом при посольстве к царю Салтану (Веселовский. С. 264) и второй встречи — в момент приезда Бовы в Задонское царство: «Но как войти в Монбрад в „золотых шатахъ“? Его узнают. Он просит у одного богорадника, стоявшего под дубом ~ поменяться с ним платьем» (Веселовский. С. 267).

С. 490. Бову переняли на Сенной. Как приговоренному, так и помилованному... — Модернизация текста. Имеется в виду Сенная площадь в Санкт-Петербурге. До середины XIX в. на этой площади подвергали публичным телесным наказаниям лиц, уличенных в воровстве, грабежах, мошенничестве.