Том 6. На Урале-реке: роман. По следам Ермака: очерк

«Пойдем домой!» — истомившись от безделья, ожидания и неизвестности, говорил он. Но трехлетняя Харитинка цепко хватала его за рубашку, блестя бусинами глаз: «Боюсь. Бить станут. Больно». — «Ищут ведь нас, наверно…» — «Пусть ищут, скажут — утонули! А мы сами придем. Тогда ничего не будет». И мальчик, будучи старше сестренки почти на шесть лет, невольно подчинялся ее паническому страху, пробудившейся в ней чисто женской хитрости.

Потом в самом деле «ничего не было», хотя наделавшие шуму гири часов — чугунные еловые шишки, упав со стола, раскололи кукушкин дом. Этот пустяковый случай застрял в памяти Нестора, предпочитавшего сразу идти навстречу опасности.

Но сейчас поневоле приходилось таиться, чтобы не обращали внимания прохожие. «Сижу, как в дозоре». Белоног, точно собака, лежал рядом, все время настораживая чуткие уши. Нестор молчком поглаживал его, а непоеный, голодный конь косил в ответ большими глазами и вздыхал, будто сожалел о невозможности сказать свое, наверное, веское и очень нужное слово.

Уже луна светила над Сырейной площадью, что лежала меж главными мастерскими и кирпичным заводом, ничем не отличаясь от уходившего к скотобойне и вокзалу степного пустыря. Только скопище окровавленных шкур, над которыми днем колыхалась туча мух, оправдывало название этого места — Сырейная.

Сейчас, под лунным разливом, «площадь» выглядела как заросли темных кустарников. К счастью, ветерок дул с левой стороны от линии железной дороги и завода «Орлес».

«Почему так поздно задержалась Фрося?» — думал Нестор, вслушиваясь в гул цехов мастерских, глухое мычание скота, в крики и песни гуляк, раздававшиеся там, где за кизячным двором и скотобойней горели огни городской окраины. Особенно ярко светились вокзал и улица у арсенала оренбургского войска.

Неожиданно Белоног, вскинув голову, призывно заржал.

Нестор сжал легонько его шелковистый храп, ощущая под ладонью горячее трепетание ноздрей, заставил умолкнуть и выглянул из засады.

Два всадника на резвых лошадях, заскакивая вперед, отрезали путь к Нахаловке тоненьким девушкам, которые молчком, должно быть онемев от страха, метались по пустырю, как козы, окруженные волками. Платочки, узенькие жакетки над бористыми юбками — так одевалась Фрося. В следующее мгновение Нестор был на коне и, вылетев из зарослей чернобыла, помчался на выручку к девчатам.

Потускневшая от пыли луна плыла за серыми лохмотьями туч, над черными провалами карьеров, вырытых кирпичным заводом, над кривыми улицами возле вокзала, где, как трупы, валялись у казенок пьяницы. Там, где горели красные фонари, слышался хохот, а возле кабаков — вопли жен и детишек. Громко дребезжали пролетки извозчиков, подвозя на Ташкентскую и Пиликинскую новых гуляк… Вся подлая изнанка большого торгового города выворачивалась здесь, на грязной окраине. Можно кричать, звать на помощь, но никому нет дела до чужой беды, пока не появится объект для правосудия — мертвое тело.

«Ах, Фрося! Зачем ходить так поздно в таком страшном месте?»

Нагнав одного из всадников, Нестор огрел его плашмя по сутулой спине выхваченной из ножен шашкой. Кони на полном скаку сшиблись боками. Злобное лицо с широкими темными скулами мелькнуло перед казаком. Будто из недавнего прошлого, глянули раскосые глаза не то киргиза, не то татарина, умыкавшего из станицы молодую казачку, — она и лежала поперек седла с голыми коленками, запрокинув острый подбородок.

«Не Фрося!» — мелькнуло в голове Нестора, однако остановить себя он уже не мог, новым тупым ударом высадил из седла разбойника, перехватил девчонку и погнался за вторым похитителем.

— Ну, тварь, догоню — отрублю башку!

Но вдруг луна закувыркалась перед ним, и возле черной ямы Нестор вместе с девушкой сам вывернулся из седла. Белоног сразу остановился, обнюхал хозяина, заметив кого-то кравшегося к нему, взвился на дыбы, увернувшись от жадно растопыренных чужих рук.

Вирка, хоть и ушиблась, стерпела сгоряча, расхрабрилась, взмахнула шашкой Нестора.

— Не подходи, зарублю!

— Ай, баришна, какой ты злой! — Голос Бахтияра заискивающе-просительный. — Миня нога ломал. Миня лошадка надо…

— Убить тебя надо, поганца! Куда Фросю увезли?

Нестор очнулся, сев на пыльной земле, ощупал себя.

Руки, ноги целы, крови нигде нет, а в голове гудит, в глазах туман. Видно, саданули камнем.

— Где Фрося?

Вирка, жалуясь неизвестному спасителю, даже не удивилась тому, что он знал ее подружку, заплакала:

— В школе мы с ней задержались! Первое занятие, и вот… Это Бахтияр, приказчик Хусаинова. Другого не знаю. Похоже, из казаков…

— Эй, Бахтияр! Куда увезли Фросю?

В ответ — тишина.

Хитрый татарин скатился в черноту глиняного карьера и, ковыляя, быстро уходил неведомыми тропами.

43