Том 6. Нума Руместан. Евангелистка

Но когда они вышли из замка, когда им подали завтрак на массивном каменном столе и первый голод был утолен, мирное великолепие развернувшегося перед ними кругозора — долина Трезиводана, высоты Бож, суровые контрфорсы обители Гранд-Шартрез и состав- аявший контраст с этими крупными масштабами маленький, расположенный террасками фруктовый садик отшельника, всецело посвятившего себя богу, своим тюльпанным деревьям, своим пчелам, — все это вызывало у них ощущение чего-то значительного и вместе с тем кроткого, похожего на глубокую душевную сосредоточенность. За десертом министр приоткрыл путеводитель, чтобы освежить память, и заговорил о Баярде, о «бедной его матушке, которая плакала от горя и нежности», когда ее сын-отрок, уезжавший в Шамбери, чтобы стать пажом герцога Савойского, гарцевал на гнедом коньке перед северными воротами, на том самом месте, куда сейчас ложится величественная и зыбкая тень главной башни, как призрак исчезнувшей древней твердыни.

Нума прочел им благородные слова, которые г-жа Элен сказала на прощание сыну:

— «Пьер, друг мой! Наказываю тебе прежде всего любить и бояться бога и стараться служить ему так, чтобы никоим образом не прогневить его».

Стоя на террасе замка, Нума простер руку по направлению к Шамбери:

— Вот что надо говорить детям, вот что все родители, все учителя.

Тут он остановился и хлопнул себя по лбу.

— Моя речь!.. Да вот же она, моя речь!.. Я нашел ее… Великолепно! Замок Баярда, местное предание… Две недели ищу… А она тут как тут!

— Перст божий! — в восторженном порыве вскричала г-жа Башельри; впрочем, в глубине души она находила, что конец завтрака получился слишком серьезный.

— Какой человек! Какой человек!

Малютка тоже, казалось, была крайне взволнована. Но впечатлительный Руместан не обращал на это внимания. Слова оратора уже закипали в его уме, в его груди, и сейчас он весь был поглощен одной мыслью.

— Лучше всего было бы, — говорил он, что-то ища глазами вокруг себя, — если бы я мог пометить речь сегодняшним числом и указать место — замок Баярда.

— Если господину адвокату нужен укромный уголок, чтобы писать….

— Да мне только набросать… Вы разрешите, милые дамы?.. Пока вы будете пить кофе… Я сейчас… Только, чтобы без обмана поставить дату.

Служанка устроила его в старинной комнатке на первом этаже; на ее закругленных в виде купола сводах еще можно было различить следы позолоты; существует мнение, что здесь была молельня самого Баярда, а соседнее просторное помещение, где стоит большая крестьянская кровать с балдахином и тиковыми занавесками, выдают за его опочивальню.

Приятно было писать за этими толстыми стенами, куда не проникала царившая на дворе духота, у полуоткрытой стеклянной двери, из которой на листок бумаги падал свет и вливались ароматы садика. Вначале перо оратора не поспевало за бурным разворотом идей. Он бросался общими фразами, ничего не уточнял, и они летели стремглав, — это были фразы адвоката-южанина, общеизвестные, но красноречивые, в их банальности был скрытый жар и местами вспыхивали искры, как в металлическом литье. Внезапно он остановился, не находя больше слов, — голова у него либо вовсе опустела, либо отяжелела от дорожной усталости и обильного завтрака. Он стал прохаживаться из молельни в комнату и обратно, громко говорил сам с собой, старался вдохновиться, прислушивался к своим шагам в гулкой тишине, словно к шагам чьей-нибудь великой тени, потом опять сел за стол, но так и не написал ни строчки… Вокруг него все кружилось — выбеленные известкой стены, гипнотизирующий луч света, бьющий ив стеклянной двери… Из сада донеслись звон тарелок и смех — из далекого-далекого далека! — и под конец он заснул глубоким сном, уткнувшись носом в свой черновик.

…Сильный удар грома заставил его подскочить. Сколько же времени он адесь? Слегка смущенный, он вышел в опустевший сад, где не трепетал ни один листок. Тяжелый воздух был перенасыщен запахом тюльпанных деревьев. В пустой беседке над стаканами, из которых пили шампанское, и не расстаявшим в чашках сахаром лениво кружились осы. Служанка, охваченная нервным страхом животного перед грозой, крестясь при каждой вспышке молнии, бесшумно убирала со стола. Она сообщила Нуме, что у барышни после завтрака разболелась голова, она отвела ее поспать в опочивальню Баярда и «тихохонько» закрыла дверь, чтобы не помешать господину адвокату. А двое других — полная дама и тот, в белом шлеме, — спустились в долину, и уж их, как пить дать, намочит, потому сейчас такая гроэища начнется…

— Смотрите!