Том 6. Отечник

Крупным вкладом в изучение творений самого Святителя явится публикуемая в этом томе обширная переписка его с известными деятелями Русской Православной Церкви и оте{стр. 498}чественной культуры. «Приложение» открывается перепиской владыки Игнатия с Оптинскими старцами. Подготовлены письма к печати Ольгой Ивановной Шафрановой, известным исследователем бессмертных творений Владыки; в ее разысканиях много новых текстов. Собранные воедино материалы эти показывают исключительно прочную духовную связь подвижника Божия Игнатия с набиравшей спасительной силы прославленной обителью.

Особенно близка была Святителю деятельность Оптинских монахов по возрождению на Руси старчества, возобновлению которого начало положил достопамятный носитель монашеского идеала Паисий Величковский. Его письменные труды — славянский текст Добротолюбия, а также наставления о душевном устроении и совершенствовании духовного разума — неисчерпаемая криница иноческого молитвенного делания. Переписка архимандрита Игнатия с иеромонахом Макарием как раз во многом и касается издательской деятельности Оптиной Пустыни, взявшейся за выпуск в свет образцовых переводов святоотеческих творений. Сам Архимандрит тогда же перевел знаменитую учительную книгу Иоанна Лествичника, назвав ее «Святая Лествица» (не опубликована), а несколько ранее переписывался с видным религиозным поэтом, князем Сергеем Александровичем Ширинским-Шихматовым, в монашестве Аникитой (скончался внезапно в 1837 года в Афинах). Князь помогал Архимандриту подбирать житийные тексты с поучениями подвижников Святой Горы Афонской.

Когда архимандрит Игнатий приезжал в Оптину, то его уже у самого перевоза через Жиздру торжественно встречал старец Макарий с братией: так здесь любили отца Настоятеля. В своем давнем письме к иеромонаху Макарию (20 августа 1843 г.) он признавался: «Благословенная Оптина Пустыня не выходит из моей памяти. Приглянулась она мне, и Скит с его вдохновленною тишиною. Шум сосен, когда ветер начнет ходить по их вершинам, для меня приятнее, чем шум разъяренных волн, препирающихся с вихрями». Так поэтично, по-сыновнему, тепло и взволнованно вспоминал архимандрит Игнатий близкую его сердцу обитель. Обладая огромным вкусом и знаниями, он наравне с великими Оптинцами ревностно исполнял заветное служение — подавать русскому монашеству духовный жемчуг святоотеческого спасительного учения. Святитель Игнатий весьма высоко ставил монашеский подвиг {стр. 499} отца Макария, и когда старец скончался (7 сентября 1860 г.), то заметил: «Оптина лишилась души своей».

Как родного встречали архимандрита Игнатия и в Угрешском монастыре, что уединился невдалеке от Москвы и со временем пришел в великое запустение. Поднимать его привелось игумену из простецов, трудолюбивому, предприимчивому и преданному православному делу Петру Дмитриевичу Мясникову, в монашестве Пимену, и его предместнику Иларию. С ними-то переписывался и встречался великий подвижник Игнатий — помогал им выправлять обитель, утешал в невзгодах. Они же платили ему искренней привязанностью и скромным сыновним послушанием. Кому как ни строителю Сергиевой пустыни Игнатию поверять было помыслы и разнообразные настоятельские планы? Угрештцы, не выступая из его воли, поверяли их своему наставнику чистосердечно. А Святитель обращался по поводу этих просьб к великому Архипастырю Московскому Филарету, к другим важным лицам, чтобы пособить «Угреше», как богомольцы называют этот их монастырь: старинное слово «угреша» от согревать — согревает души. Вскоре полуразрушенная обитель окрепла, похорошела, возвысилась храмами и монастырскими стенами с башнями. Здесь полюбили церковную живопись, знали в ней толк, и архимандрит Игнатий именно угрешским отцам поручал выбирать и приобретал для Сергиевой пустыни храмовые иконы и финифтяные образки. Раздел «Угреша» содержателен подробностями, существенно дополняющими известные жизнеописания святителя Игнатия.