Том 6. Под солнцем тропиков. День Ромэна

Конвульсии питона были предсмертными. Стальные пальцы «ветрогона» умели делать мертвую хватку, когда это нужно было. Хрустнули позвонки на шее питона, и тело его сразу размякло.

Поднявшись и швырнув мертвое тело в воды реки, Бамбар-биу увидел чародея, раскинувшегося в экзотической позе лицом к небу.

– Готов? – небрежно бросил он.

– Через три часа оживет, – отвечал Петька, вспомнивший наконец полностью наставления техника.

– Жаль, – сказал Бамбар-биу и вслед за тем завопил:

– Эй, вы, лентяи, довольно валяться: отдохнули. За работу… Поднимайтесь, поднимайтесь, лентяи… Предок наш ушел в землю, такова его воля, мы не достойны были созерцать его доброе личико…

– Пойдем в мой шалаш, – обыкновенным своим нежным голосом обратился он затем к Петьке. – Вон мой шалаш – самый дырявый. Я сейчас приду, только развяжу Дой-ну…

3. Петька в роли следопыта, но…

Новый знакомый Петьки был странный человек с головы до пят, – так, по крайней мере, казалось Петьке и кажется до сих пор. Впрочем, судите сами.

Всему миру известно, что пионер – всем ребятам пример. Он верен делу рабочего класса, он – младший брат и помощник комсомольцу и коммунисту, он – товарищ пионерам, рабочим и крестьянским детям всего мира, он организует окружающих детей и участвует с ними во всей окружающей жизни, он стремится к знаниям, а знание и умение – сила в борьбе за рабочее дело. Таковы законы юных пионеров, и каждый пионер – нужно ли об этом говорить? – знает их на зубок и следует им во всех случаях жизни. Также – обычаи. Я и не подумаю перечислять их. Пусть читатель мой повторит их про себя и остановится на пятом обычае, на котором остановлюсь и я. Обычай этот гласит: пионер не ругается, не курит и не пьет. Теперь: человек, который приветствует Петьку в Австралии правой рукой с плотно сложенными пятью пальцами (пять пальцев – пять частей света, где есть угнетенные…), не должен ли он знать о законах и обычаях пионеров, и между прочим о пятом обычае, который, хотя и поставлен последним пунктом, является далеко не второстепенным, ибо по этому самому обычаю с первого взгляда можно разгадать человека: пионер ли он или вообще мальчишка – неорганизованная шпана. И вот, пожалуйте:

– Сигарку, – предложил Бамбар-биу Петьке, когда они втроем (третий – Дой-на) очутились под навесом шалаша. Сигару он достал из красивого ящичка слоновой кости, ящичек из сундучка, сундучок выкопал ни песка. Кроме ящичка в сундуке находились: бритва, мыльница, колода карт, пузырек одеколона, черный пузатый графинчик с чем-то, несколько хрустальных рюмок и три смены верхнего и нижнего австралийского белья, то есть три небедренных пояска.

– Не курю, – сурово отвечал Петька. Он сильно желал, чтобы в этот момент голос его звучал «как ледяной смерч в арктическом море» или, на худой конец, как ледяная сосулька, гремящая по водосточной трубе.

– Очень жаль, – сказал Бамбар-биу и, действительно, с непередаваемым сожалением взглянул на пионера. Потом он достал пузатый графин и две рюмки, нацедил густой красной жидкости в обе рюмки, одну выпил сам, другую предложил Петьке.

– Не пью, – еще суровей отвечал Петька.

– Очень, очень жаль, – снова сказал Бамбар-биу. – Все-таки, может, выпьете? Замечательно вкусно: сладко, пахуче и нежно. А?..

– Не пью, – повторил Петька и с ненавистью взглянул на искусителя.

– Вы достойны глубокого сожаления, – произнес тот, опрокидывая и вторую рюмку себе в рог.

Выпив, он крякнул, закурил сигару (вторую положив обратно в ящичек) и, расположившись на животе и на локтях, пустил в лицо Петьке густую струю дыма вместе с вызывающими словами:

– Сопляк и слюнтяй…

Петька запыхтел, проглотил слюну, но ничего не ответил.

– Дурак, ротозей и бревно…

Петька начал краснеть и дрожать.

– Калабарский боб, бразильская обезьянка, э-э-э, мокрица и… полено, – перечислял далее Бамбар-биу, не отводя наглого взгляда голубых глаз от лица пионера. – Еще один раз бревно и два раза сопляк…

И вот заговорил Петька, то краснея, то бледнея:

– Если вы, гражданин, хотите вызвать меня на ругательства, то это вам не удастся…

– Дрянь и трус…

– Но если вы не перестанете сейчас ругаться, я тресну вас, гражданин, по уху… клянусь жабой…

– Сингапурская макака…

– Сейчас тресну, а потом застрелю, потому что вы сильней меня… – Левой рукой Петька сжал револьвер, правой – кулак.

– Ну, ладно, не буду, – равнодушно сдался Бамбар-биу.

Но теперь Петька повел наступление.

– Извольте, гражданин, объяснить, – потребовал он и на этот раз, действительно, ледяным голосом, – почему вы ругались.

– А, право, сам не знаю, – «объяснил» Бамбар-биу, – такой, видно, дурацкий у меня характер, но я больше не буду, извините, беру все ругательства обратно. Так сказать, складываю их обратно в свою черепную коробку… для лучшего времени…

– По-моему, вы должны знать наши законы и обычаи, – проворчал Петька, опуская револьвер.