И все же будет справедливо внести в эту ставшую традиционной оценку некоторые новые акценты. За действительно односторонними характеристиками, которые нередко давал автор современникам, терялось то позитивное начало, под знаком которого написан ряд принципиально важных для понимания Бунина глав. Это прежде всего воспоминания о Л. Толстом и Чехове, выдержанные в тонах глубокого пиетета (они вошли составной частью соответственно в книги «Освобождение Толстого», «О Чехове» и поэтому в данном томе публикуются в других разделах), а также о Рахманинове, Шаляпине, Эртеле. Немало добрых слов сказано Буниным о реалистическом таланте Куприна, которого он высоко ценил. В исключительно уважительном духе выдержаны главы «Семеновы и Бунины», «Его высочество», «Джером Джером». Все это, кажется, позволяет не согласиться с эмигрантской критикой, которая подчас за «деревьями» не видела «леса». Да, в оценках Бунина несправедливого очень много. Но ведь нельзя подходить к ним (и к нему) как к литературоведению, нельзя не учитывать особенностей необыкновенно эмоциональной, «взрывчатой» его художественной натуры. Это отмечали не раз и В. Н. Муромцева-Бунина, и племянник писателя Н. А. Пушешников (в дневнике своем свидетельствующий, что среди «своих» прозвище у Бунина было «Судорожный»), и Г. Н. Кузнецова, записавшая, к примеру, в «Грасском дневнике»: «Конечно, многое надо отнести за счет обычной страстности И. А. Он кричал, например, вчера о Блоке: „лакей с лютней, выйди вон!“, чем заставил меня искренне расхохотаться, после чего стал смеяться и сам». И вот эта-то страстность, а также производная от нее пристрастность резко сказались на бунинских оценках — в дневниках, воспоминаниях, публицистике. Однако, быть может, именно в этой-то «страстности», даже и включая несправедливые крайности, и заключена некая ценность — только его, «бунинского» взгляда на искусство, литературу, современников…
И еще одно обстоятельство. Как и во многих его художественных произведениях, главным положительным героем и здесь выступает сам Бунин, с его мерой требовательности и высоким духовным, нравственным началом.
Автобиографические заметки
*Рахманинов
*Об отношении С. В. Рахманинова к Бунину рассказала в беседе с Л. Зуровым дочь композитора Татьяна Сергеевна: «Он, по-моему, прекрасно относился, очень любил Ивана Алексеевича… любил его стихотворения, рассказы, говорил, что Иван Алексеевич все по-особенному слышит, рассказал даже, как он поправил какое-то слово, когда отец читал, и научил его, как его произносить нужно, — и о внутренней музыкальности его стихов говорил, и о том, как Иван Алексеевич читал вслух… Не было большего удовольствия для отца, как подарить ему хорошую книгу. А Ивана Алексеевича он читал часто, написал два романса на его стихотворения
[89], жаль, что так редко их исполняют» (Зуров Л. Воспоминания. — «Новый журнал», Нью-Йорк, 1962, кн. 69). В предреволюционные годы Бунин и Рахманинов встречались и переписывались мало. В 1912 году, в бунинский юбилей, Рахманинов прислал телеграмму: «Примите душевный привет от суходольского музыканта.Бунин цитирует стихи А. Н. Майкова (1821–1897)
Джером Джером
*Шаляпин
*