Том 6. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть вторая

Форбах. В тот же день, 6 августа, немцы, одолев французов еще в одном пункте, вторглись в Лотарингию. II корпус Фроссара, покинув Саарбрюкен, занял Форбах и плоскогорье Шпихерн. Здесь на него обрушилась первая армия Штейнмеца. Будучи обойден слева и уступая врагу в численности, он очистил высоты, потеряв около 8000 человек. Как и при Фрешвилере, где сражение было вызвано рекогносцировкой генерала Вальтера, так и при Шпихерне или Форбахе немцы были обязаны победой внезапной решимости начальника авангарда Камеке, который на собственный риск решился атаковать французов, приняв их маневр за отступление. Камеке, Штюльпнагель, Гёбен, Цастров и Штейнмец поочередно руководили сражением по мере прибытия новых войск. Но в то время как немцы смело и уверенно шли в огонь и с полнейшей солидарностью, по-товарищески спешили на помощь друг другу, французы оставались неподвижными или совершали бесполезные передвижения, не решаясь ринуться вперед.

Базэн, находившийся в Сент-Авольде, мог бы выручить Фроссара, но он предоставил ему выпутываться собственными силами. Фроссар в первую половину дня имел возможность ввиду своего численного превосходства прорвать тонкую боевую линию врага, и до трех часов дня благодаря отваге и стойкости дивизии Лавокупе он имел перевес. Но, как впоследствии все его товарищи, он только отстаивал свою позицию и не воспользовался ни одним удобным моментом, чтобы перейти в наступление. Дерзание на этот раз проявили немцы: не было уже «французской ярости», а была «ярость тевтонская» (furor teutonicus).

III. Большие бои под Мецет

Борни. Под впечатлением двойной катастрофы при Фрешвилере и Форбахе главная часть рейнской армии отступила к Мецу. Император в смущении колебался, что делать. Он принужден был подчиниться голосу общественного негодования. Министерство Оливье пало, и председателем нового кабинета императрица-регентша назначила генерала Кузен-Монтобана, графа Паликао, выказавшего во время китайской экспедиции 1860 года отличные организаторские способности. Правда, ему перевалило уже за семьдесят, но он был еще бодр, пылок и изобретателен. Притом он был убежден, что своей лихорадочной деятельностью спасает и Францию и империю. Палата объявила свою сессию непрерывной, наперекор Наполеону, обвинявшему ее в нарушении конституции и в стремлении воскресить те времена, когда народные представители водили армии в бой. По просьбе регентши, Лебёф пожертвовал собой: горько пеняя на людскую несправедливость, он отказался от должности начальника штаба. 12 августа главнокомандующим был назначен Базэн, самый молодой из маршалов и наименее симпатичный императору, а потому и наиболее популярный. Оппозиция прославила его великим военачальником, так как в предыдущих кампаниях — в Крыму, в Италии, в Мексике — он обнаружил неподдельную храбрость и некоторую сообразительность.

По совету Наполеона, новый главнокомандующий решил отойти к Вердену и Шалону. 14 августа началось движение, и, за исключением одной дивизии IV корпуса, всего III корпуса и императорской гвардии, армия перешла через Мозель.

Но Мольтке угадал замысел французов и решил отрезать путь на Верден и таким образом оттеснить их к Мецу. Согласно его плану, корпус Штейнмеца остался для наблюдения за противником на правом берегу Мозеля, а тем временем армия Фридриха-Карла переходила реку у Ноьеана и Понт-а-Муссона по мостам, которые французский штаб не позаботился разрушить.

Успеху этого плана содействовала дерзкая отвага его исполнителей. Сражение завязалось так же, как при Фрешвилере и Форбахе. 14 августа после полудня один из авангардных начальников Штейнмеца, генерал-майор фон дер Гольц, будучи уверен, что французы отступают, и считая нужным несколько задержать их, на собственный риск атаковал неприятеля. Поддерживаемый смежными корпусами (I — под командой Мантейфеля и VII — под командой Цастрова), он начал дело, известное под названием битвы при Борни или при Коломбе-Нуйльи.

Базэн вернулся и пять часов подряд палил из ружей и пушек. Его стойкие батальоны дрались необыкновенно мужественно. Но здесь вновь обнаружилось превосходство немецкой артиллерии: когда Ладмиро начал одолевать Мантейфеля и уже отбросил его от Мея к Нуйльи, 90 орудий, размещенных в Нуас-виле, Сервиньи и Пуаксе, остановили обходное движение французов. Вечером часть прусской пехоты рассеялась в котловине Ловалье, другая заняла Мей, Ванту, Грижи и лес Борни. Это беспорядочное и окончившееся вничью сражение, которого Базэну следовало или не принимать вовсе, или вести со всем напряжением сил, в общем оказалось удачным для рейнской армии, но вместе с тем замедлило ее отступление.