Том 6. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть вторая

Он избрал сюжетом своих произведений французскую семью XIX века и сделался ее живописцем и историографом. С этого момента он мог, конечно, в виде развлечения посвящать часть своего досуга на сочинение таких (впрочем, превосходных) пьес, как Флейтист и Филибер, но его роль и задачи целиком определились: он стал изображать современное ему общество и в особенности то влияние, которое пороки и заблуждения мужчин и женщин оказывают на жизнь семьи, те бури, которые они вызывают, и те бедствия, которые они причиняют. Его деятельность в этом направлении встречала всеобщее понимание и одобрение, причем его поддерживали такие прославленные литературные друзья, как Мериме, с удовольствием наблюдавший, что драма вступает на тот же путь, на какой сам он поставил роман.

Затем последовал целый ряд пьес, как Зять г-на Пуарье (1864), Замужество Олимпии (1855), Бедные львицы (1858), Бесстыдники (1861), Сын Жибуайе (1862), Мэтр Герен (1864), Поль Форестье (1868), наконец Госпожа Каверле (1876) и Фур-шамбо (1878). Все эти пьесы изображали современную буржуазную французскую семью в различных видах; в них последовательно выводились деловой человек, провинциальный юрист, литературная богема, политический салон, мещанка, уродившаяся куртизанкой, и куртизанка, делающаяся «порядочной женщиной» (и вытекающие из этих превращений результаты); по гениальному наитию, которое он слишком часто превращал в чисто механический прием, Ожье противопоставил непримиримую и суровую честность двадцатилетнего юноши моральному падению пятидесятилетнего отца семейства, смущенного и краснеющего за свои грехи. В этих пьесах Ожье как бы делал смотр всему современному обществу и изображал его с некоторыми преувеличениями, обыкновенно свойственными театру, но с точностью, а иногда с глубокой проницательностью.

Все эти пьесы отличаются живым характером, очень актуальны и содержат также значительную долю общей и вечной истины, способной надолго пережить породившую их эпоху. Если считать по созданным типам, — а это отнюдь не плохой прием исчисления, — то следует упомянуть Габриэль («непонятую женщину», в то время новый тип, или, по крайней мере, впервые осмеянный), Пуарье — бедную львицу, Жибуайе, д'Эстриго, Наваретту (тип куртизанки-дельца, впервые выведенный на сцене), Герена и обольстительного Лести-булуа — префекта Второй империи. Это весьма недурная галерея типов. При этом Ожье обладал замечательной технической сноровкой и умел прекрасно компоновать театральные пьесы, даже очень длинные, ибо его пьесы слишком велики для комедий.

Ожье очень остроумен; его «словечки» удачны, совсем во французском духе и напоминают изящных болтунов конца XVIII века. Некоторые оригинальные черты дополняют его физиономию богатого французского буржуа середины XIX века; он верил в иезуитов и журналистов, в их колоссальное влияние. Это были его пугала. Он видел в них две грозные ассоциации, с которыми почти невозможно бороться человеку, попавшему в их коварные сети.

Страх перед иезуитами характерен для буржуа эпохи Луи-Филиппа, а ужас перед журналистами — для ученика Бальзака, который тоже приписывал журналистам несколько преувеличенное могущество в деле удушения их врагов.

В общем драматические произведения Эмиля Ожье представляют крупное явление. Ему можно, пожалуй, поставить в упрек некоторую сухость и стремление почти всегда избегать всякой чувствительности — недостаток, общий всем писателям, которым надоела романтическая декламация и которые старались с ней бороться. Но при всем этом пьесы Ожье представляют прочный и блестящий памятник, который через двадцать лет еще сильнее, чем в настоящее время, будет привлекать внимание и возбуждать удивление мужчин, — подчеркиваем: мужчин.

Дюма-сын был столь же велик и, пожалуй, более оригинален. Будучи сыном романтика, питая никогда не покидавшую его склонность ко всему романтическому, обладая особого рода чувствительностью, скорее нервического, чем сентиментального свойства, — но, во всяком случае, настолько сильной, что она должна была привязать его к школе, господствовавшей до 1850 года, — Дюма-сын не так скоро, как Ожье, нашел свое настоящее призвание. Свою литературную деятельность он начал романами, сентиментальными или комическими, но в общем довольно слабыми. Один из них, Дама с камелиями, оказался шедевром; в 1852 году автор переделал его в романтическую драму, отличавшуюся уже некоторыми реалистическими чертами. Он добился славы.