Том 6. Сны фараона

— Благодарю вас, доктор Харви, — удовлетворенно кивнул Вейден. — Приведенные сопоставления, — он обернулся к вычерченным на ватмане энцефалографическим зигзагам, — равно как и весьма ценные замечания доктора Саймондс, лишний раз доказывают, что гипноз и сон действительно не следует идентифицировать. Однако я бы не решился провести между ними непроходимую границу. Их объединяют сходные нейрофизиологические механизмы. О том, что в одном ряду могут находиться и другие, близкие по глубинным истокам проявления, свидетельствуют исследования процессов медитации. Прошу обратить внимание на листы семь и восемь в левом от вас углу. Здесь представлена запись мозговой активности мистера Муниланы, йога, как вы уже знаете, высшей квалификации. Отрешенность от всего окружающего сопровождается мощной генерацией волн, подобных быстрому сну. Это отметил еще в конце шестидесятых годов французский нейрофизиолог Гасто. Выступая на международном гипнологическом конгрессе, он привел данные, полученные японскими и индийскими исследователями, посвятившими себя изучению дзен-буддистской и йогической медитации. Энцефалографические характеристики, обнаруживая сходство как с гипнозом, так и с определенными фазами сна, в то же время существенно отличались и от первого, и от второго. Очевидно, что при медитации используются аналогичные механизмы, позволяющие судить об общей природе всех трех состояний. Подобная идея не претендует на новизну. Недаром медитацию рассматривают в качестве особого вида самогипноза. Возьмите, к примеру, аутотренинг… Возможно, доскональное изучение эффекта зомби позволит пролить свет на эту загадочную, но чертовски — прошу извинить меня — увлекательную проблему. А сейчас нам предоставлена редкая возможность узнать мнение столь компетентного человека, каким несомненно является мистер Мунилана.

— Простите мою настойчивость, профессор ван Вейден, но и точка зрения Туссена Фосиёна была бы небезынтересна. Тем более, что об эффекте зомби известно значительно меньше, чем о медитации. Почему он не принимает участие в симпозиуме?

— По гуманным соображениям, доктор Саймондс. Я не могу подвергать риску человека, который так долго находился между жизнью и смертью. Он еще не оправился от последствий. Лично для вас мы можем организовать посещение больного. В рамках ежедневного обхода, не более. Клиническим аспектам синдрома зомби будет посвящена заключительная часть симпозиума. Если сумеем уложиться в регламент, то еще сегодня мы заслушаем сообщения миссис Кинг и доктора Монтекусомы из Мексики. Итак, мистер Мунилана из Мадраса.

Долгожданное выступление вызвало вздох разочарования. С первых слов йога стало ясно, что он не сумеет наладить контакт с аудиторией. Он него ожидали конкретных разъяснений, а он говорил о единстве начал, его спрашивали о приемах проникновения в чужой разум, а он рассказывал о законах дыхания и ритме сердца.

— Ритм образован от санскритского слова рита, а это закон, что движет миром и человеком, — объяснял Мунилана, пытаясь дать ответ на недоуменные вопросы, но потаенная многозначность Вед выливалась чужеродным звуком, и слова, не встречая отклика, скользили поверх сознания, не затронув спящих глубин. — Дыхание есть первичная материя, — тщился растолковать он, — в алхимическом смысле. Оно олицетворяет в человеке изначальную энергию, которую вдохнули в него при сотворении мира создатели. В йоге контроль за дыханием — не самоцель, а лишь способ ослабления проявлений телесности. Замедление дыхания и полная неподвижность тела открывают каналы тонкой материи. Вы спрашиваете про механизмы. Возбуждение и рассеянность оставляют их за гранью сознания. Спокойствие и концентрация, напротив, помогают осознать дыхание как дар жизни, понять связь между дыхательным ритмом и страстями заключенной в телесную оболочку души.

Вейден счел своим долгом перевести основополагающие принципы йоги на язык более доступный аудитории:

— Йог работает сразу в двух планах: на соматическом, непосредственном уровне и на более тонком уровне архетипов и представлений. Йога становится действительно эффективной в той мере, в какой она дает своим адептам конкретные способы доведения рефлекторных пульсаций до утонченного комплекса ощущений, обеспечивающих их энергетическим питанием. Дыхание, благодаря своему непрерывному характеру, служит связующей нитью при переходе с одного уровня на другой.

Психотерапевты, наркологи, физиологи, невропатологи, токсикологи — все они превосходно разбирались в таких вещах, как самогипноз или воздействие на мозг им же наработанных наркогенных веществ. Не явилась новинкой для них и технология выведения вовне внутренней проекции. Привычная терминология, заурядная клиническая картина. Диагноз так и напрашивался: наркотический бред, связанные с общей интоксикацией галлюцинаторные видения, расщепление сознания и, как венец всего, — шизофрения.

Напрасно профессор Вейден, человек обширных знаний и высокой культуры, обращался к историческим примерам более близкого круга, нежели Индия и Дальний Восток: