Том 6. Статьи, очерки, путевые заметки

Ночью один на прибрежье,Меж тем как старая мать,Распевая хриплую песню, –Баюкает чадо свое,Я смотрю на блестящие ясные звезды.И думаю думу, – где ключВселенных и будущего.Смыкают все обширные подобья,Все сферы, что взросли и не взросли,

Миры большие, малые смыкают,Все солнца, луны и планеты,Все расстоянья мест, хотя б обширных,Все расстоянья времени, все формы,В которых духа нет,Все души, все живущие тела,Хотя б они всегда различны былиВ мирах различных,Все то, что происходит в газах, влаге,Растеньях, минералах, между рыб,

Среди зверей, смыкает все народы,Все краски, варваризмы, языки,Все тождества, какие только былиИль могут возникать на этом шаре,Все жизни, смерти, все, что было в прошлом,Что в настоящем, в будущем идет,Обширные подобия скрепляют,Всегда скрепляли все и будут вечноСкреплять, смыкать, держать все плотно, цельно.

Люди говорят о смерти, Уольт Уитман говорит о небесной смерти. Одно и то же явление принимает два разные лика: у людей смерть имеет землистый ужасный отвратительный вид, в восприятии поэта-философа у смерти божественный лик, овеянный звездным сияньем.

Шепоты смерти небесной я слышу, шептания, ропот,Сказ-пересказ между уст, лепетание ночи, хоралы в свистении шороха.Шелесты нежно всходящих шагов,Тихое веянье, вздох навеваний мистических, струи невидимых рек,Теченья потока, который течет, бесконечно течет,(Или всплески то слез, беспредельные волны человеческих слез?).Я вижу, как раз вижу в небе, скопленье огромное туч,Пасмурно тучи плывут, медленно и молчаливо.Молча они нарастают, мешаясь друг с другом,

Время от времени, наполовину туманом закрытаИ опечалена, дальняя светит звезда,То появляясь, то затмеваясь.(Это скорее роды какие-нибудь,Торжественно это бессмертное чье-то рожденье;На гранях, для глаз непроницаемых,Проходит какая-то в мире душа.)

Итак, вот основные черты поэзии Уольта Уитмена. Он поэт личности, бесконечности жизни и гармонической связи всех личных отдельностей с Мировым Целым. Личность – это зерно жизни. Это – фундамент. Но этот фундамент, слагаясь с однородными сущностями в одну цельность, образует здание, легким шпилем убегающее в бесконечное небо, где дышат бессмертные звезды. Уитман видит душу за всеми явлениями; за светлыми и темными тканями жизни он видит Единое Целое. Религия Уитмана – космический энтузиазм, тот неистощимый мировой восторг, которому не скучно, и не трудно, и не утомительно создавать все новые и новые сцепленья планет, и каждый миг благословлять свет, и каждый миг благословлять рождающую тьму, исполненную тайн, и в каждом новом цветке ежеминутно торжествовать первое утро Мироздания.

Если мы бросим общий взгляд на поэтические лики двух сладкогласных гениев мечты, Шелли и Эдгара По, мы увидим, что в жизнерадостном творчестве Шелли есть то же магнетическое «что-то», что пленяет нас в мрачном поэте Ворона, Морэллы и Лигейи. Они оба представляются нам не людьми, а демонами, в глазах которых горит не здешний странный свет. В глазах Эдгара По этот свет – фосфорический, подобный сияньям, пляшущим над болотами и над тревожными волнами ночного Океана. В глазах Шелли этот свет – сиянье ослепительного полдня, пьяного от цветочных испарений, когда солнце на высшей своей точке – или чаще нежный влажный бледный свет луны, под который далеким очерком встают окованные вечными снегами горные вершины и безбрежной круговой равниной лежит спокойный Океан, говорящий своим безмолвием о стройной Вечности.