Том 6. Стихотворения

О том, как буду я с тоскоюДни в Петербурге вспоминать,Позвольте робкою рукоюВ альбоме Вашем начертать.(О Петербург! О Всадник Медный!Кузмин! О, песни Кузмина!Г***, аполлоновец победный!)О Вера Константинов-на,Час пятый… Самовар в гостинойЕще не выпит… По стенамНас тени вереницей длиннойУносят к дальним берегам:Мы — в облаке… И все в нем тонет —Гравюры, стены, стол, часы;А ветер с горизонта гонитРазлив весенней бирюзы;И Вячеслав уже в дремотеМеланхолически вздохнет:«Михаил Алексеич, спойте!..»

Рояль раскрыт: Кузмин поет.Проходит ночь… И день встает,В окно влетает бледной птицей…Нам кажется, незримый другСвоей магической десницейВокруг очерчивает крут:Ковер — уж не ковер, а луг —Цветут цветы, сверкают долы;Прислушайтесь, — лепечет лес,И бирюзовые глаголыК нам ниспадающих небес.

* * *

Все это вспомню я, вздыхая,Что рок меня от вас умчал,По мокрым стогнам отъезжаяНа Николаевский вокзал.

<1910>

Людские предрассудки

Зрю пафосские розы… Мне говорят: «Это — жабы».

От сладковеющих роз прочь с омерзеньем бегу.Зрю — безобразная жаба сидит под луной на дороге.«Роза», — мне говорят: жабу прижал я к груди.

<1915>

Посвящение

Я попросил у вас хлеба — расплавленный камень мне дали,И, пропаленная, вмиг, смрадно дымится ладонь…Вот и костер растрещался, и пламень танцует под небо.Мне говорят: «Пурпур». В него облеклись на костре.Пляшущий пурпур прилип, сдирая и кожу, и мясо:Вмиг до ушей разорвался черный, осклабленный рот.Тут воскликнули вы: «Он просветленно смеется…»И густолиственный лавр страшный череп покрыл.

1915

«Пришла… И в нечаемый час…»

Пришла… И в нечаемый часМне будишь, взметая напасти,Огнями блистательных глазАлмазные, ясные страсти.

Глаза золотые твоиВо мне огневеют, как свечи…Люблю: — изныванья мои,Твои поцелуйные плечи.

1916

«Цветок струит росу…»

Цветок струит росу.Живой хрусталь в пруду.Так жизнь, мою росу,В живой хрусталь снесу…С улыбкой в смерть пройду.

Июль 1916

Дорнах

Своему двойнику

(Леониду Ледяному)

Вы — завсегдатай съездов, секций,Авторитет дубовых лбов,Афишами публичных лекцийКричите с уличных столбов.

Не публицист и не философ,А просто Harlequin Jaloux,Вы — погрузили ряд вопросовВ казуистическую мглу, —Вы томы утонченных мистик,Нашедши подходящий тон,Сжимаете в газетный листик,В пятисотстрочный фельетон.Корней Чуковский вас попрытче,Ю. Айхенвальд пред вами тих;Вы и не Нитче и не Фритче,А нечто среднее из них.Года вытягивая в строкиКрикливых мыслей канитель,Вы — пестроногий, пестробокийБубенчатый Полишинель.

1917

Москва

Первое мая