Том 6. Стихотворения, поэмы 1924-1925

Звонок.   — Алло!          Не разбираю имя я…А!    Это ты!        Привет, любимая!Еду!       Немедленно!            В пять минутнебо перемахну         во всю длину.В такую погоду      прекрасно едется.Жди        у облака —         под Большой Медведицей.До свидания! —Сел,        и попятились             площади,            здания…Щека — к щеке,         к талии — талией, —небо   раза три облетали.По млечным путям         за кометной кривизной,а сзади —        жеребенком —            аэроплан привязной.Простор!       Тебе —           не Петровский парк,где все   протерто          задами парок.На ходурассказывает      бывшее         в двадцать пятом году.— Сегодня           слушал         радиокнижки.Да…       это были      не дни, а днишки.Найдешь комнатенку,         и то — не мед.

В домком давай,          фининспектору данные.А тут — благодать!         Простор —            не жмет.Мироздание!Возьмем — наудачу.Тогда          весной      тащились на дачу.Ездили   по железной дороге.Пыхтят   и ползут понемножку.Все равно,         что ласточку            поставить на но́ги,чтоб шла,       ступая         с ножки на ножку.Свернуть,        пойти по ле́су —нельзя!   Соблюдай рельсу.А то еще      в древнее время            были,так называемые         автомобили.Тоже —   мое почтеньице —способ сообщеньица!По воздуху —      нельзя.По воде —          не может.Через лес —      нельзя.Через дом —      тоже.Ну, скажите,      это машина разве?Шины лопаются,           неприятностей —               масса.Даже   на фонарь      не мог взлазить.Сейчас же —

      ломался.Теперь захочу —           и в сторону ринусь.А разве —   езда с паровозом!            Примус!Теперь   приставил         крыло и колёсада вместе с домом              взял            и понесся.А захотелось      остановиться —вот тебе — Винница,         вот тебе — Ницца.Больным       во время оноепрописывались         солнечные ванны.Днем   и то,      сложивши ручки —жди,        чтобы вылез            луч из-за тучки.А нынче   лети      хоть с самого полюса.Грейся!   Пользуйся!.. —Любимой        дни ушедшие мнятся.А под ними           города,         селенияпроносятся           в иллюминации —ежедневные увеселения!Радиостанция      Уралана всю   на Сибирь            концерты орала.Шаля,   такие ноты наляпаны,что с зависти      лопнули б

             все Шаляпины.А дальше       в кинематографическом ражепо облакам —      верстовые миражи.Это тебе      не «Художественный»^*                  да «Арс»^*,где в тесных стенках —             партер да ярус.От земли       до самого Марсастановись,         хоть партером,            хоть ярусом.Наконец —      в грядущем            и это станется —прямо   по небу      разводят танцы.Не топоча,         не вздымая пыль,грациозно         выгибая крылья,наяривают          фантастическую кадриль.А в радио —      буря кадрилья.Вокруг   миллионы            летающих столиков.Пей и прохлаждайся —             позвони только.Безалкогольное.         От сапожника                и до портного —никто   не выносит         и запаха спиртного.Больному —      рюмка норма,и то       принимает      под хлороформом.Никого   не мутит          никакая строфа.Не жизнь,

        а — лафа!Сообщаю эток прискорбию      товарищей поэтов.Не то что нынче —         тысячами            высыпятна стихи,       от которых дурно.А тут —   хорошо!          Ни диспута,ни заседания ни одного —            культурно!Пол-двенадцатого.         Радио проорал:— Граждане!      Напоминаю —            спать пора! —От быстроты      засвистевши аж,прямо   с суматохи бальнойгражданин,      завернув         крутой вираж,влетает   в окно спальной.Слез с самолета.          Кнопка.            Троньте!Самолет сложился              и — в угол,                как зонтик.Разделся.       В мембрану —              три слова:— Завтра       разбудить         в пол-восьмого! —Повернулся      на бок         довольный гражданин,зевнул   и закрыл веки.Так      проводил      свои днигражданин          в XXX веке.