Том 6. Война и мир

— Il a un poignard, lieutenant [286], — были первые слова, которые понял Пьер.

— Ah, une arme! [287]— сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.

— C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre [288], — сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: — Parlez-vous francais vous?

[289]

Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что-то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.

— Parlez-vous francais? — повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. — Faites venir l'interpr^ete [290]— Из-за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.

— Il n'a pas l'air d'un homme du peuple [291]

, — сказал переводчик, оглядев Пьера.

— Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, — сказал офицер. — Demandez lui ce qu'il est? [292]— прибавил он.

— Ти кто? — спросил переводчик. — Ти должно отвечать начальство, — сказал он.

— Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez-moi [293], — вдруг по-французски сказал Пьер.

— Ah, Ah! — проговорил офицер, нахмурившись. — Marchons!

[294]

Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.

— Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? — сказала она. — Девочку-то, девочку-то куда я дену, коли она не ихняя! — говорила баба.

— Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [295]

— спросил офицер.

Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.

— Ce qu'elle dit? — проговорил он. — Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, — проговорил он. — Adieu! [296]— и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.

Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля ^*по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.