Том 6. Заклинательница змей

Но больше страдать не могу.

Потом, опять перейдя на свой режущий ухо баритон, заревел из «Вампуки», все громче и громче:

– Бежим, спешим! Спешим, бежим! Спешим, спешим! Бежим, бежим! Людей смешим!

Любовь Николаевна беспокойно смотрела вслед спускающемуся вниз Абакумову. Уже начала жалеть, что заставила Абакумова уйти. Если Николай увидит его на этой тропинке, какие это вызовет комментарии, какое глумление! Наконец она решилась идти навстречу Николаю, задержать его, не дать ему возможности увидеть Абакумова. Она постаралась придать своему лицу спокойное выражение, но ее шаги были все же слишком торопливы, когда она шла, неся в сердце горькое презрение к сыну, по тенистой извилистой аллейке туда, где за кустами звучал его наглый голос. И уже завидев его неожиданно близко, она заметила, что почти бежит, и замедлила походку.

30

Глядя прямо на мать и нагло ухмыляясь, Николай громко пел:

– Я все видел, я все слышал!

Любовь Николаевна, проходя мимо него, спросила:

– Что ты видел, Николай, что ты слышал?

Она сама удивилась тому, что ее голос звучит совершенно спокойно и даже насмешливо. Николай круто остановился и сделал вид, что только сейчас увидел перед собою мать. Ее спокойствие обмануло его, и он не догадался пройти еще несколько шагов по дорожке. Даже и теперь, если бы он наконец замолчал, перестал оглушать самого себя звуками своего голоса и прислушался, то он мог бы услышать шелест в кустах, успел бы добежать до тропинки и увидеть Абакумова. Но, опьяненный своею собственною наглостью, он продолжал звучать, как струна разбитого рояля, слишком усердно надавленная педалью. Он говорил глумливым голосом:

– А, это ты, мамахен! Нет, это я так, из одной веселенькой опереточки. А видеть и слышать здесь, кажется, некого и нечего. А, не правда ли?

Любовь Николаевна молча пожала плечами и шла, не останавливаясь. Николай шел за нею. Но вдруг, словно вспомнивши что-то, резко засвистал, засунул руки в карманы, круто повернулся и пошел по аллее в ту сторону, откуда вышла Любовь Николаевна.

– Николай! – закричала Любовь Николаевна, остановившись.

– Ась? – дурашливо откликнулся Николай, оборачиваясь к ней, и тоже остановился.

Любовь Николаевна говорила с раздражением:

– Очень прошу тебя, – не свищи при мне. Твой свист положительно невозможно слушать.

Николай резко захохотал. Закричал все тем же глумливым голосом:

– Нервочки! Ну хорошо, не буду. Крайней необходимости свистать не ощущаю. Свищу просто от скуки, – от нечего делать, – от веселости, наконец, свойственной моему возрасту. Это тебе трудно понять, мамахен. Но что делать! Нельзя всегда иметь двадцать лет от роду, это я понимаю. Всякому овощу свое время.

Любовь Николаевна вышла на круглую песочную дорожку перед открытою полянкою с большою круглою куртиною посредине и с бордюром из мелких, голубеньких, лиловых, розовых летников. Она села на скамью, прислонилась к ее нагнутой, тонкой спинке и затуманившимися глазами смотрела на легкие, по небу бегущие тучки, на ясную синеву неба, и казалось ей, что безмерно грустен этот день, еще такой ясный, но уже охваченный боязливым предчувствием заката. Ах, дни, умирающие навсегда! Печальная неудержимость времени!

Николай нелепо маячил пред матерью и напевал бессмысленные слова:

Сердце с перцем, эрцум, цум, цум, цум!

Любовь Николаевна смотрела на него внимательно и печально. Вот сын, которого она родила и воспитала! Тот, над которым почила святая любовь матери и ее неустанные заботы!

31

Николай вдруг придал лицу притворно-ласковое выражение, от чего стал еще противнее и страшнее, – жаба, вымазанная вареньем, – подошел к матери и, умильно глядя на нее, заговорил отвратительно сладким голосом:

– Мамочка, когда у любящего сына чего-нибудь необходимого не хватает, к кому же ему идти, как не к любящей матери?

Фальшиво и оскорбительно звучали эти слова. Может быть, сам того не замечая, он на слове «любящей» (матери) сделал какое-то неуловимо наглое ударение, так что в этом слове слышался гнусный намек.

Любовь Николаевна слегка покраснела. Почувствовала неприятное замирание в сердце. Спросила:

– Что тебе надобно? Ты хочешь опять просить денег?

Николай утвердительно кивнул головою. Любовь Николаевна говорила:

– Я не понимаю, Николай, – ты от отца получаешь так много!

– Большие деньги, подумаешь! – насмешливо воскликнул Николай. – Видишь ли, мама, ты этого не можешь понять, – дамы никогда не платят.

Любовь Николаевна поглядела на него с удивлением. Николай принялся объяснять: