Том 68. Чехов

Маша. Не знаю. ^е Конечно, много значит привычка. После смерти отца, например, мы долго не могли привыкнуть к тому, что у нас уже нет денщиков. Но и помимо привычки, мне кажется, говорит во мне просто справедливость. Может быть, в других местах и не так, но в нашем городе самые порядочные, самые благородные и воспитанные люди — это воен­ные.

В е р ш и н и н.^а Я бы выпил чаю.

Маша (взглянув на часы). Скоро дадут. Меня выдали замуж, когда мне было семнадцать[22] лет, и я своего мужа боялась, потому что он был учителем,а я тогда едва кончила курс. Он казался мне тогда ужасно уче­ным, умным и важным. А теперь уже не то, к сожалению... Вершинин. Так^в.

Маша. Про мужа я не говорю, к нему я привыкла, но между штат­скими вообще так много людей грубых, не любезных, невоспитанных. Ме­ня волнует, оскорбляет грубость ^г, страдаю, когда вижу, что человек не­достаточно тонок, недостаточно мягок, любезен. Когда мне случается быть среди учителей, товарищей мужа, то я просто страдаю.

Вершинин. Ад мне кажется, все равно^е, что военный, что штат­ский ^ж, одинаково неинтересно, по крайней мере в этом городе. Надоели[23]. Если послушать здешнего интеллигента[24], то с женой он замучился, с име­нием замучился, с лошадьми замучился. Русскому человеку в высшей сте­пени свойственен возвышенный образ мыслей, но скажите, почему в жизни он хватает так невысоко? Почему? Маша. Почему?

Вершинин. Почему? ^к Почему он с детьми замучился, с женой за­мучился? А почему жена и дети с ним замучились? Маша. Вы сегодня не в духе.

Вершинин. Может быть. Я сегодня тревожен ^л

. У меня дочь боль­на немножко. Но дело не в болезни. Когда они, девочки, болеют ^м, то мною овладевает тревога, меня мучает совесть за то, что у них такая мать. О, если бы вы видели ее сегодня! Что за ничтожество! Олицетворенная пошлость!

Пауза.

Простите, что я начал об этом. Мне так сладко жаловаться вам! ^н Кроме вас одной, у меня нет никого, никого...

Пауза.

Маша. Какой шум в печке! У нас незадолго до смерти отца гудело в трубе. Вот точно так.

Вершинин. Вы с предрассудками? Маша. Да.

Вершинин. Странно это. (Целует руку.) Какая чудная, велико­лепная женщина⁰. Здесь темно, но я вижу блеск ваших глаз... Маша (садится на другой стул).

Здесь светлей. Вершинин (вполголоса). Я люблю, люблю, люблю вас"...

ПЕРВОЕ ОТДЕЛЬНОЕ ИЗДАНИЕ ПЬЕСЫ «ТРИ СЕСТРЫ» (СПб., 1901)

Обложка с портретами участ­ников первого представления пьесы. Сверху (слева напра­во): М. Г. Савицкая — Оль­га; О. Л. Книппер — Маша; М. Ф. Андреева — Ирина. Внизу: В. В. Лушский — Андрей Прозоров

М а ш-а (закрывает лицо руками). Не повторяйте... (Вполголоса.) Что делать? Я не знаю, не знаю, что мне делать теперь... Не повторяйте,