Том 7

Только в Лионе дело дошло до упорного, кровавого столкновения. Здесь промышленная буржуазия и промышленный пролетариат стоят непосредственно лицом к лицу, рабочее движение не включено, как в Париже, в рамки всеобщего движения и им не определяется; поэтому 13 июня потеряло здесь в своем отражении свой первоначальный характер. В остальных местах провинции, где 13 июня нашло отклик, оно ничего не зажгло, — это была холодная молния.

13 июня закончился первый период жизни конституционной республики, которая начала свое нормальное существование 28 мая 1849 г., с открытием Законодательного собрания. Весь этот пролог заполнен шумной борьбой между партией порядка и Горой, между буржуазией и мелкой буржуазией; мелкая буржуазия тщетно сопротивлялась установлению буржуазной республики, в пользу которой сама же беспрерывно конспирировала во временном правительстве и в Исполнительной комиссии, за которую сама же с ожесточением билась против пролетариата в июньские дни. День 13 июня сломил ее сопротивление и сделал законодательную диктатуру объединенных роялистов свершившимся фактом. С этого момента Национальное собрание становится лишь

комитетом общественного спасения партии порядка.

Париж поставил в «положение обвиняемых» президента, министров и большинство Национального собрания; они, в свою очередь, объявили Париж на «осадном положении. Гора объявила большинство Законодательного собрания «вне конституции»,

большинство, в свою очередь, предало Гору Верховному суду за нарушение конституции и подвергло проскрипции все, что в этой партии еще сохраняло жизненную силу. От Горы осталось одно туловище без головы и сердца. Меньшинство дошло до попытки парламентского восстания, большинство возвело свой парламентский деспотизм в закон. Оно декретировало новый парламентский регламент, уничтоживший свободу трибуны и давший председателю Национального собрания право наказывать депутатов за нарушение порядка вынесением порицания, денежными штрафами, лишением оклада, временным исключением из заседаний, арестом. Над туловищем Горы повесило оно вместо меча розгу. Долг чести требовал бы от уцелевших депутатов Горы демонстративно сложить полномочия. Этот акт ускорил бы распадение партии порядка. Она должна была бы распасться на свои первоначальные составные части в тот момент, когда ее перестала бы объединять даже тень противодействия.

Одновременно с ее парламентской силой у демократической мелкой буржуазии отнята была также ее вооруженная сила; были распущены парижская артиллерия и 8-й, 9-й и 12-й легионы национальной гвардии. Напротив, легион финансовой аристократии, 13 июня напавший на типографии Буле и Ру, разбивший типографские станки, разгромивший редакции республиканских газет и незаконно арестовавший их редакторов, наборщиков, печатников, экспедиторов, рассыльных, получил поощрение с трибуны Национального собрания. По всей Франции повторился этот роспуск заподозренных в республиканизме национальных гвардейцев.

Новый закон о печати, новый закон о союзах,

новый закон об осадном положении, переполнение парижских тюрем, изгнание политических эмигрантов, приостановка выпуска всех газет, идущих дальше «National», подчинение Лиона и пяти соседних департаментов грубому деспотизму солдатчины, вездесущий прокурорский надзор, новая чистка столько раз уже чищенной армии чиновников — вот неизбежные, постоянно повторяющиеся трафаретные приемы победоносной реакции, достойные упоминания после июньской бойни и июньских ссылок только потому, что на этот раз они были направлены не только против Парижа, но и против департаментов, не только против пролетариата, но прежде всего против средних классов.

Вся законодательная деятельность Национального собрания в продолжение июня, июля и августа была заполнена карательными законами, которые предоставили правительству право объявления осадного положения, еще крепче зажали рот печати и уничтожили право союзов.