Том 7

Рейнская Пруссия разделяет вместе с Люксембургом, Рейнским Гессеном и Пфальцем то преимущество, что с 1795 г. она испытала на себе непосредственное влияние французской революции и ее общественных, административных и законодательных результатов, закрепленных при Наполеоне. Поело поражения революционной партии в Париже армии понесли революцию за границы Франции. Под натиском этих только что освобожденных крестьянских сынов не только рассеивались войска Священной Римской империи, но и рушилось феодальное господство дворянства и духовенства. Вот уже два поколения, как левый берег Рейна не знает феодализма: дворянство лишено своих привилегий, земельная собственность перешла из его рук и из рук церкви к крестьянам, земля раздроблена на парцеллы, и крестьянин — такой же свободный земельный собственник, как во Франции. В городах цехи и патриархальное господство патрициев исчезли на десять лет раньше, чем где-либо в другой части Германии, уступив место свободной конкуренции, и, в конечном итоге, Code Napoleon[75], являясь обобщением всех установлений революции, санкционировал весь этот совершенно измененный порядок.

Кроме того, Рейнская Пруссия обладает — и в этом ее главное преимущество по отношению к другим землям левого берега Рейна — самой развитой и разнообразной промышленностью во всей Германии. В трех административных округах — Ахене, Кёльне и Дюссельдорфе — представлены почти все отрасли промышленности: всевозможная хлопчатобумажная, шерстяная и шелковая промышленность и зависящие от них белильное, набивное и красильное дело, железоплавильное и машиностроительное производство; далее, горное дело, оружейное и прочие металлические производства сконцентрированы здесь на пространстве немногих квадратных миль и дают занятие населению неслыханной для Германии плотности. Маркский железнорудный и угольный район непосредственно примыкает к Рейнской провинции, удовлетворяет часть ее потребностей в сырье и в промышленном отношении связан с ней.

Лучший водный путь Германии, близость моря, минеральные богатства местности благоприятствуют развитию промышленности, которая, кроме того, создала многочисленные железные дороги и ежедневно расширяет свою железнодорожную сеть. В тесном взаимодействии с промышленностью находится очень обширная для Германии экспортная и импортная торговля со всеми частями света, значительные прямые сношения со всеми крупными узловыми пунктами мирового рынка и соответствующая спекуляция на сырье и железнодорожных акциях. Словом, степень развития промышленности и торговли Рейнской провинции, хотя и незначительная в масштабах мирового рынка, является исключительной для Германии.

В результате роста промышленности, которая также расцвела под революционным французским господством, и связанной с ней торговли в Рейнской Пруссии образовалась мощная промышленная и торговая крупная буржуазия и, в противоположность ей, многочисленный промышленный

пролетариат — два класса, которые в остальной Германии существуют только местами и в зачаточном виде, но которые почти исключительно определяют своеобразное политическое развитие Рейнской провинции.

От остальных частей Германии, революционизированных французами, Рейнскую Пруссию выгодно отличает ее промышленность,

от остальных же промышленных районов Германии (Саксонии и Силезии) — наследие французской революции. Это единственная часть Германии, общественное развитие которой почти полностью достигло уровня современного буржуазного общества: развитая промышленность, обширная торговля, накопление капиталов, свобода земельной собственности; в городах преобладают сильная буржуазия и многочисленный пролетариат, в деревнях — многочисленные и обремененные долгами мелкие крестьяне; буржуазия господствует над пролетариатом при помощи системы наемного труда, над крестьянами — при помощи ипотек и над мелкой буржуазией — при помощи конкуренции; и, наконец, господство буржуазии санкционировано торговыми и фабричными судами, буржуазным судом присяжных и всем материальным правом.

Понятна ли теперь ненависть жителей Рейнской провинции ко всему прусскому? Вместе с Рейнской провинцией Пруссия как бы включила в состав своих государственных владений и французскую революцию; она обращалась с жителями Рейнской провинции не только как с покоренными чужеземцами, но еще и как с побежденными мятежниками. Пруссия не только не усовершенствовала рейнское законодательство в духе все более развивающегося современного буржуазного общества, но даже хотела навязать жителям Рейнской провинции педантическую феодально-мещанскую мешанину прусского права, которое едва ли еще годится даже для Восточной Померании.