Том 7. Лавка древностей

Не вдаваясь в обсуждение вопроса, так ли это обязательно, чтобы саламандры были самыми верными наперсниками, а огнеупорные личности самыми надежными друзьями, Фредерик Трент бросился в кресло и, обхватив голову руками, стал гадать, зачем же Квилпу понадобилось втираться в доверие к Ричарду Свивеллеру, так как ему стало совершенно ясно, что карлик неспроста искал общества Дика и намеренно увлек его за собой.

Квилп два раза сталкивался с Диком, когда тот приходил справляться о беглецах. Такая неожиданная заботливость со стороны чужого им человека сразу заставила насторожиться этого завистника и злыдня, не говоря уже о том, что неосторожное поведение Дика могло просто разжечь его любопытство. Почему же, узнав об их замысле, Квилп предлагает им свою помощь? Ответить на этот вопрос было куда труднее. Но, поскольку хитрецы часто попадают впросак, приписывая другим свои собственные расчеты, Трент пришел к выводу, что, когда Квилп и старик вели сообща какие-то тайные деда, между ними возникли нелады, может статься, объясняющие это странное бегство, а теперь карлик решил отомстить бывшему компаньону и, уловив в свои сети Нелл, единственный предмет любви и тревог старика, опутать ее узами, о которых старик не мог бы даже подумать без отвращения и ужаса. Такие мотивы казались Фредерику Тренту тем более вероятными, что сам он, меньше всего заботясь о сестре, добивался того же, хотя у него на первом месте стояла выгода. Но лишь только он приписал карлику свои же собственные намерения и объяснил его сочувствие желанием поскорее достичь какой-то цели, ему уже не трудно было поверить в искренность их нового сообщника, обещавшего горячо взяться за дело; а так как сомневаться в том, что он окажется сообщником весьма полезным и сильным, не приходилось, Трент согласился воспользоваться полученным приглашением в тот же вечер и решил про себя (если его расчеты оправдаются) позволить карлику принять участие в осуществлении их затеи, но никак не в тех выгодах, которые она сулила.

Обдумав все это, Трент поделился своими догадками с мистером Свивеллером в той мере, в какой считал нужным (Дик вполне удовлетворился бы и меньшим), и, дав ему целый день на то, чтобы очухаться после вчерашнего общенид с саламандрой, вечером отправился вместе с ним к мистеру Квилпу.

Как же мистер Квилп был рад гостям, вернее — как ловко он прикинулся обрадованным! И как устрашающе вежлив был мистер Квилп с миссис Джинивин, и какие пронзительные взгляды бросал он на жену, проверяя, не взволновало ли ее появление Трента! Миссис Квилп с таким же успехом можно было заподозрить в приятных или мучительных переживаниях при виде этого молодого человека, как и ее матушку, но поскольку она робела и терялась под взглядом мужа, не понимая, что ему от нее нужно, мистер Квилп не замедлил объяснить замешательство жены по-своему и, восторгаясь собственной проницательностью, втайне кипел от ревности.

Впрочем, мистер Квилп ничем не выдавал обуревающих его чувств. Напротив, он был сама учтивость, сама мягкость и выполнял свои хозяйские обязанности за столом, на котором стояла фляга с ромом, чрезвычайно радушно.

— Позвольте, дайте вспомнить! — сказал Квилп. — Ведь мы с вами познакомились чуть ли не два года назад.

— А по-моему, все три, — сказал Фред.

— Три! — воскликнул Квилп. — Как время-то бежит! А вам, миссис Квилп, тоже кажется, что это было так давно?

— Да, по-моему, с тех пор прошло целых три года, — последовал ответ, и весьма неудачный.

«Ах, вот как, сударыня! — подумал Квилп. — Значит вы изнывали от тоски. Прекрасно, сударыня!» — А мне кажется, будто вы только вчера отбыли в Демерару[33]

на «Мэри-Энн», — продолжал Квилп вслух. — Честное слово, будто только вчера! Ну что ж, немножко пошалить в молодости — это не беда. Я сам когда-то был повесой!

Мистер Квилп сопроводил это признание таким дьявольским подмигиваньем, намекая на свои былые проказы и грешки, что миссис Джинивин возмутилась и, не удержавшись, прошипела: «Прежде чем пускаться в откровенности, не мешало бы выждать, когда жена уйдет из комнаты!» — и за столь дерзостный поступок, нарушающий всякую субординацию, была наказана тем, что мистер Квилп сначала убил ее взглядом, а потом церемонно провозгласил тост за ее здоровье.

— Я предчувствовал, что вы скоро вернетесь, Фред. Я так это и предчувствовал, — сказал Квилп, опуская стакан на стол. — И когда «Мэри-Энн» пришла обратно и привезла вас вместо покаянного письма, покаянного и в то же время полного благодарности тому, кто подыскал вам такое хорошее местечко, — меня это рассмешило, ну просто ужасно рассмешило! Ха-ха-ха!

Молодой человек улыбнулся, но, судя по этой улыбке, тема, выбранная для беседы, была для него не из самых приятных, что, собственно, и подстрекнуло Квилпа остановиться на ней.

— Я всегда говорил, если на попечении какого-нибудь богача осталось двое юных родственников, — снова начал карлик, — два брата иди две сестры, или брат и сестра и он привяжется к одному из них, а другого оттолкнет от себя, это с его стороны очень нехорошо.