Том 7. Отцы и дети. Дым. Повести и рассказы 1861-1867

Революционно-демократическое начало в идейно-психологическом облике тургеневского героя было отмечено также в книге писателя М. В. Авдеева. «Базаров, — указывал он, — умер вследствие случайности <…> Эта случайность могла быть преднамеренно придумана правдивым автором, который сознавал невозможность описывать мощного общественного деятеля в то время <…> Это та естественная случайность, вследствие которой умерло у нас столько молодых и замечательных людей <…> Не будь этой случайности — эти люди всё равно умерли бы рано, не довершив дела, умерли бы печально и трагически. Передовые бойцы, бросающиеся на твердыню, почти всегда гибнут: она сдается только упорным последователям» (

Авдеев М. В. Наше общество в героях и героинях литературы. СПб., 1874, с. 116–117).

Свое отношение к роману Тургенева высказали — главным образом в частной переписке и мемуарах — крупнейшие русские писатели, ученые, революционные и общественные деятели. Сопоставление этих отзывов лишний раз свидетельствует о противоречивом восприятии «Отцов и детей» современниками Тургенева.

Известный анархист П. А. Кропоткин писал брату 18 февраля ст. ст. 1862 г.: «Я жду с нетерпением нового романа Тургенева „Отцы и дети“. Ведь Рудин, Лаврецкий, эти типы Тургенева уже отживают свой век, их оттеснило новое поколение. Каким-то он его представит?» (Кропоткины Петр и Ал-др. Переписка. 1857–1862. М.—Л.: Academia, 1932. Т. 1, с. 256). Впоследствии, сравнивая Базарова с нигилистом Марком Волоховым из романа Гончарова «Обрыв», он же писал: «Тургенев был слишком тонкий художник и слишком уважал новый тип, чтобы быть способным на карикатуру; но и его Базаров не удовлетворял нас. Мы в то время нашли его слишком грубым, — например, в отношениях к старикам-родителям, а в особенности, мы думали, что он слишком пренебрегал своими обязанностями как гражданин. Молодежь не могла быть удовлетворена исключительно отрицательным ко всему отношением тургеневского героя. Нигилизм, с его декларацией прав личности и отрицанием лицемерия, был только переходным моментом к появлению „новых людей“ <…

> В нигилистах Чернышевского, выведенных в несравненно менее художественном романе „Что делать?“, мы видели лучшие портреты самих себя» (Кропоткин П. Записки революционера. СПб., 1906. Т. 1, с. 271).

Поэт А. Н. Майков писал Тургеневу 10 (22) марта 1862 г.: «„Отцы и дети“ ваши точно первый ясный весенний день после сумрачного холодного марта! Свежо, душа отдыхает, поэзией упивается грудь! Много надо иметь сердца, чтобы создать Базарова и притом так художественно изобразить вырабатывающийся в жизни нашей тип, в сущности прекрасный, но головной еще, отрицающий — по теории, сам себя не сознающий, по теории той же себя уродующий, как изуродовано всё, что его окружает и что он отрицает всею силою желчного негодования! Вы не учите — вот чего я боялся, чего боялись все друзья ваши, — вы рисуете, но рисуете последний распустившийся цветок нашей жизни, цветок со своим особенным запахом, не дворянским…» (

Т сб, вып. 1, с. 256. Публикация Е. И. Кийко).

20 марта ст. ст. 1862 г. П. А. Плетнев писал из Петербурга Л. Н. Толстому: «Нам очень хотелось бы знать, читали ли Вы новую повесть И. С. Тургенева: „Отцы и дети“ — и как Вы нашли ее сравнительно с прежними его повестями. Здесь все, особенно Ф. И. Тютчев, в восхищении от этой изумительной художественности автора. Талант его, так сказать, отстоялся. Нет ничего ни преувеличенного, ни изысканного. Жизнь взята во всей ее истине. А между тем сколько трогательного и назидательного»[215]. Толстой отвечал 1 (13) мая 1862 г.: «Тургеневский роман меня очень занимал и понравился мне гораздо меньше, чем я ожидал. Главный упрек, который я ему делаю — он холоден, что не годится для тургеневского дарованья. Всё умно, всё тонко, всё художественно, я соглашусь с Вами; многое назидательно и справедливо, но нет ни одной страницы, которая бы была написана одним почерком с замираньем сердца, и потому нет ни одной страницы, которая бы брала за душу. Я очень жалею, что не согласен с Вами и Ф. И. Тютчевым — но не согласен. Между прочим, во избежание недоразумений считаю нужным Вам сообщить, что между мной и г-ном Тургеневым прерваны всякие личные сношения» (там же, с. 27).

И. С. Аксаков, в письме к Н. С. Соханской от 6 (18) мая 1862 г., подчеркивал колебания в отношении Тургенева к двум поколениям. «Роман замечательный по своей социальной задаче, — отмечал И. С. Аксаков, — но художник n’est pas à la portée du sujet <не на уровне сюжета. — Ред.>,— и вышло довольно уродливое произведение. Тургенев очень умный, очень добродушный человек, но — вот что замечательно умно и верно сказала о нем дочь известного поэта Тютчева <…

>: „il lui manque l’épine dorsale morale“ <он морально бесхребетен. — Ред.>. Действительно — в нем костей совсем нет, а всё хрящ» (Рус Обозр, 1897, № 5, с. 95).