Том 7. Пьесы

Корнеплодова. Ах, какие там лекции! Всего и есть одна лекция «Моя встреча с Бернардом Шоу в ВОКСе», с которой ты выступаешь уже двадцать пять лет.

Корнеплодов. Тогда, — только ты, ради бога, Софьюшка, на меня не кричи! — может быть, все-таки «Овсы», а? Рискнуть? Или, может быть, заболеть и отменить юбилей?

Корнеплодова. Отказаться от юбилея?! Ни за что! Лучше умереть. Юбилей — единственный выход из положения. Давай сюда «Овсы цветут». Посмотрим.

Корнеплодов. Вот, Софьюшка, последнее издание, двадцать пять лет назад издано, библиографическая редкость…

Корнеплодова(перелистывает книгу и из разных мест читает). «На большие миллионы верст вокруг, словно ядреная баба-вековуха, разметалось море овсов. И цвели те овсы истово и буйно. Рыжемордое, бородатое и задастое солнце всходило над теми неуемными овсищами…» Боже мой! «В Яругах сладко сочилась весенняя тягомотина». Нет, нет! «Митрич потянул Васку за упругие груди и хлобыстнул по уху тальянкой…» «Ахти, бабоньки! — истошно голосила Кирибеевна полосатым голосом…» Кошмар!

Корнеплодов

. Что, не годится?

Корнеплодова. Евтихий, ты ребенок.

Ольга Николаевна входит.

(Быстро пряча книгу.)Лапушка! Золотко! Наконец. Скорей идите сюда. Ну что, что там слышно?

Ольга Николаевна. Сейчас все расскажу. Но сперва позвольте поздравить Евтихия Федоровича с днем пятидесятилетия. Желаю вам счастья, здоровья, долгих лет жизни и дальнейшего творческого роста. Народ ждет от вас новых выдающихся произведений. Умоляю вас, не откладывайте, чтобы раз и навсегда заткнуть рот всем вашим врагам и завистникам.

Корнеплодова. А теперь ступай.

Корнеплодов. Все-таки, Софьюшка, как же будет?

Корнеплодова

. Так и будет, как я сказала. Наденешь новый костюм, голубую сорочку и ультрамариновый галстук. Ступай переоденься и потом покажешься мне.

Корнеплодов уходит.

Эй, кто там, Вера или Надя!

Вера и Надя(из-за двери). Мы переодеваемся к юбилею.

Корнеплодова. Скажите папиной матери, чтобы водку убрала и подала нам кофе. Когда переоденетесь, покажитесь мне. Ну, рассказывайте, рассказывайте же.

Ольга Николаевна. Я вырвалась из союза буквально на пять минут. Сейчас же обратно.

Корнеплодова

. Но торопитесь, золотко. Вас подбросит на машине наш ветеринар. Прежде всего скажите: приветствие от союза будет?

Ольга Николаевна. Я не имею права разглашать, но по секрету скажу — не будет. Видите ли, Максим Максимович сейчас в отъезде, а Степан Степанович занял такую позицию — раз уж так случилось, что каким-то образом юбилей разрешили, то пускай себе будет, но союз, как таковой, устраняется и от приветствия воздержался. Между нами говоря, у нас в руководстве союза все прямо-таки посходили с ума. На первом плане высокий идейно-художественный уровень. Мастерство, разнообразие форм и жанров, острая, актуальная тематика. Жуткие требования!

Корнеплодова. Это они специально подкапываются под Евтихия…

Ольга Николаевна. Безусловно. Они просто завидуют, но повторяю, они сказали, что юбилей пусть себе будет. Это их частное дело, и каждый советский гражданин, как таковой, имеет право справлять свой день рождения в своем клубе, тем более если это пятидесятилетие.

Корнеплодова. Досадно.

Ольга Николаевна. Конечно. Но могло быть и хуже. Вы не знаете, какие в президиуме жуткие установки! Между прочим, курьез: заседание приемочной комиссии назначено, так же как и юбилей, в клубе, только в другой комнате.

Корнеплодова. Понятно. Это они нарочно.

Бабушка вносит кофе и убирает водку.

Пейте, лапушка, кофе со сливками. Берите торт.

Ольга Николаевна. Мерси. Я ужасная кофейница, вы знаете. Короче говоря, с юбилеем все утряслось. Это главное. Но все-таки какие злые, завистливые люди. Эта история с членским билетом, с комиссией по приему, все эти кулуарные разговоры — жуть!

Корнеплодова. Кто там орудует?

Ольга Николаевна. Я не имею права, но вам могу по секрету. Все орудуют! Я удивляюсь, как у них может подняться рука на такого человека, как Евтихий Федорович.

Корнеплодова. Личные счеты.

Ольга Николаевна. А что касается Мартышкина, то он занял двойственную позицию.

Корнеплодова. Он дал согласие сделать на юбилее вступительное слово.

Ольга Николаевна. А у меня другая информация. У Мартышкина работает машинисткой одна моя приятельница, которая сказала мне под большим секретом, что сегодня утром Мартышкин продиктовал ей две свои речи по поводу Евтихия Федоровича: одну резко отрицательную, просто убийственную, — для заседания приемочной комиссии, а другую весьма пристойную, даже, я бы сказала, восторженную, — для юбилея. И обе речи безумно талантливые.