Том 7. Статьи о Пушкине. Учители учителей

Таким образом, весь «Старый Свет», древнейшие культуры трех материков, Европы, Азии и Африки (в ее северо-восточной части), оказались связанными таинственными нитями «исторических аналогий». Но мы уже видели, что эта связь продолжается дальше: она перекидывается в «Новый Свет», захватывая народы Центральной Америки, майев, а через них и ацтеков. Книга Феноллозе прибавляет к этому связь Тихоокеанской культуры с древнейшей культурой Южной Америки[152]

. Уже общность культур Старого Света, как мы видели, не может быть полностью объяснена взаимным влиянием народов друг на друга; присоединение же к этой семье народов американских настоятельно требует иного толкования. В этом факте загадка истории встает во весь свой рост, и историки или должны удовольствоваться скромным «ignoramus» («нам это неизвестно»), или пойти навстречу отвергаемой ими старинной традиции о культурном мире, еще более древнем, нежели «ранняя древность». После беглого обзора культур «Старого Света», близость к ним культуры древнемексиканской становится особенно разительной: обнаруживается, сколькими разнообразными нитями древнейшая Америка была соединена с миром Средиземноморья, отделенным от нее непреодолимыми, в те времена, глубями океана.

В ряду аналогий Старого и Нового Света пирамиды занимают, конечно, первое место. Как мы уже говорили, между пирамидами Гизехскими и Мексиканскими есть местные различия. Мексиканские пирамиды, по большей части, не завершены: у них срезана верхушка, обращенная в площадку для религиозных церемоний. Но такие же усеченные пирамиды встречаются и в Египте и весьма распространены у этрусков. Мексиканские пирамиды, по высоте, уступают великим пирамидам 4-ой династии. Но эти громады являются исключением и в Египте; напротив, этрурские пирамиды, по размерам, вполне подходят к майским. Кроме того, на берегах Нила, в стране по преимуществу плоской, каменная гора представляет зрелище необычайное, привлекающее особое внимание; иначе было в Мексике, где проходит ряд горных кряжей, с пирамидальными пиками в несколько тысяч футов высотою, и в Италии, с ее Апеннинами. Египетские пирамиды служили усыпальницами фараонам; этрурские пирамиды также воздвигались большею частью над гробницами; в майских пирамидах лишь изредка находят мумифицированные тела царей. Но мы уже называли, что служить гробницей было второстепенным назначением египетских пирамид: они были символами тайного учения. Рядом с этими, более кажущимися, нежели действительными отличиями, легко объяснимыми особенностями стран и народов, сколько неоспоримых и существенных сходств! И в Египте, и в Этрурии, и в Мексике, на четыреугольном основании возводятся четыре треугольника, обращенные вершинами к небу: символ вечного устремления души от земного в высь. И там, и здесь воплощение в камне первичных чисел: 2, 3, 4, 5, 7, 9, 12… Эти числа являются внешним выражением целого миросозерцания и, вероятно, тесно связаны с астрологическими религиозными представлениями, составляя вывод из многовековых наблюдений над звездным небом[153]

. Как египетские пирамиды, так и майские всегда обращены одной определенной стороной на Восток и вообще ориентованы по меридиану данной местности. Внутри пирамид, и в Старом и в Новом Свете, устроены ходы и комнаты, в общих чертах, — по сходному плану. Техника постройки везде — одинаковая. Самое же важное то, что и для египтян, и для майев, и для этрусков пирамида — здание священное, особого рода храм, соединенный с идеей божества, и божества именно небесного, звездного.

Однако пирамиды — не единственная аналогия в культуре майев с культурами Старого Света. Мы упоминали, что в зодчестве майи пользовались, как египтяне, эгейцы и этруски, техникой «ложного свода». Специалисты находят поразительные совпадения в орнаменте майских строений с орнаментом египтян и эгейцев. Между прочим, майи употребляли, как элемент орнамента и как некий символ, тот же самый знак, который получил широкое распространение в Эгейе и был известен в Египте и на всем Востоке: крест с загнутыми концами (свастику). Испанцы-конквистадоры были крайне поражены, увидя на руинах древних зданий в завоеванных ими землях этот символ христианства, утвержденный народом, который никогда ничего не слышал о Христе. Первые проповедники христианства в Мексике пользовались тем уважением, каким был окружен этот символ у туземцев, чтобы доказывать всемирное значение крестной смерти Спасителя.