Том 9

Огнева(мужу). Не бойтесь, мой друг. Мы с ней поговорим, как женщины. Иногда рубище и слезы бывают краше гордости. А у вас я ничего не прошу, ни жалости, ни любви. (Идет к балкону.)

Хомутов. Маша… Ты ужасно ошибаешься.

Огнева(в дверях). Когда я смотрела в окно вагона на поля и телеграфные столбы и поезд при-, ближался к этому городу — неожиданно и совсем глупо начало замирать сердце, как у девочки. Вот и все, этим все кончилось. Ночь, звезды, глупое сердце. Трудно представить, что в такую ночь нужно закутаться в платок и уйти одной… Куда?.. Зачем?.. (Медленно уходит на балкон.)

Пауза.

Яблоков. Нелепый ты человек… Даже врать не умеешь!

Хомутов. Митя, ты сам видишь… Так дальше нельзя… Непереносимо. Я должен рассказать Маше все, все…

Яблоков. Попробуй! Скажи. Она с отчаяния черт знает что натворит. Руки на себя наложит.

Хомутов. Ей нужно почувствовать, как я ее люблю. Я должен сделать что-то героическое.

Яблоков. Надо достать тысячу рублей. (Грызет ногти.)

Хомутов. Тебе бы только деньги, деньги. Маше нужна великая любовь, а не жалкая тысяча рублей…

Яблоков. Ты какой-то Дон-Кихот, просто дурак… Придумал! Достану у Давыда Давыдовича. Хочешь пари на полтинник?

Хомутов. У Давыда Давыдовича. (С внезапным подъемом.) Вот кого я должен уничтожить. Он не смел хватать Машу за руки! Я знаю — такие, как он, Машу оскорбляли всю жизнь! Для этих богачей для бессовестных она фарсы должна была играть! От таких рожала в гостинице… Я, я избавлю ее от этого унижения.

Яблоков. Замолчи ты, неврастеник…

Хомутов. Теперь я знаю, что мне делать.

Яблоков(хватает его за руку, увлекает к столу, сажает на стул). Степан, Степа. Иди. Садись. Ешь, пей. (Суетится.)

Хомутов. Пусти, не хочу!

Яблоков. Ешь телятину. На сардинку. Пей. Это у тебя от голода.

Хомутов(падает головой на стол). Митя, Митя, как я ужасно виноват…

Яблоков. Ничего — обойдется. Ты, главное, на меня положись. У меня предчувствие такое, что все обойдется. Уж слишком скверно. Хуже некуда, значит должно быть лучше.

Хомутов. Нет, убить его, убить… И самому умереть… Она поверит, тогда поверит…

Яблоков. Перестань. Выпей беленького,

Входит Наташа.

Наташа. Вы меня звали?

Яблоков. Наташенька, ведь я вам услужил?

Наташа. Ну?

Яблоков. Ангел мой, выручайте. Мы попали в отчаянное положение: Марья Петровна подозревает Степана и вас.

Наташа. В чем?

Яблоков. Фигли-мигли.

Наташа. Какая чепуха!..

Яблоков. В том-то и дело, что разуверить ее невозможно… Или — все раскрыть, но тогда она руки на себя наложит. И при всем том Степан настроен героически.

Наташа. Как странно, Дарья сказала, что Марья Петровна очень весело настроена, — будто бы даже собралась с Давыдом Давыдовичем на тройке.

Яблоков. Послала за вами, хочет говорить. На коленях умоляю — представьте нас в самом лучшем виде. Сейчас ее приведу. (Спешит к балконной двери.) ' Н а т а ш а. Не понимаю, зачем нужен этот разговор.

Хомутов. Наташа, вы чистая и счастливая девушка, вы найдете слова убедить Машу, как я люблю и не смею, не могу ей этого сказать.

Наташа. Ну, нет, о любви не умею и не буду разговаривать… Любовь — мучительство какое-то… Фу!

Хомутов. Любви нужна жертва. А я провалялся пять лет на боку. Любовь приходит к сильным и мужественным только.

Входят Огнева и Яблоков.

Яблоков. Она с придурью, вы осторожнее.

Огнева(стремительно подходит к Наташе, берет ее за руки.) Наташа, я хотела с вами говорить. Мы обе женщины. Вы юная, милая, цветущая. Дай бог вам большого долгого счастья. Верьте мне — я люблю вас, как сестру. Пусть к вам не закрадется даже капелька сомнения. Я глупая, легкомысленная, не нужная никому баба. Кукушка без гнезда… (Оборвала, прикрыла глаза ладонью.)

Хомутов. Ужасно — мучиться и не уметь выразить…

Яблоков. Молчи. Терпи.

Наташа. О чем вы плачете? Перестаньте.

Огнева. Я ничего не прошу у вас. Но мне страшно уходить ночью одной в платочке…

Наташа. Уверяю вас — вы ошибаетесь. Никто вас отсюда не гонит, и вы ничего не понимаете.

Огнева. Нет, нет, нет… Я не могу больше лжи, Когда-нибудь вы поймете, как трудно мне сейчас просить у вас. Я с ума схожу от страха. Мне бы только до осени прожить… Потом спишусь с провинцией и уеду.

Наташа(почти с гневом). Поймите же, так нельзя! (Бросилась в кресло, закрылась руками, даже ножкой топнула.) Как вы смеете так унижаться! Боже мой, не смеете!.. Не смеете!