Том (9). Клокочущая пустота

– Такая власть противна богу, ваша светлость, и собранное Фрондой ополчение в десять тысяч человек под командованием непобедимого принца Конде сумеет доказать это с освященным церковью оружием в руках.

Принц Конде тем временем изощрялся в комплиментах Лауре, стремясь выйти и здесь, как на поле боя, победителем в соперничестве с герцогом Бюфоном.

– Нет жемчужин испанской короны, которая сравнилась бы с сиянием Сен-Жерменского алмаза, обнаруженного нами сегодня здесь, баронесса! – И принц Конде церемонно раскланялся перед Лаурой.

Герцог Бюфон не желал ему уступить:

– Сам вице-король Новой Испании, прославленный генерал дон Альварес де Гарсиа дель Пополо Валенсе, смертью храбрых погибший в бою под Аррасом, воплотил весь блеск своей славы в красоте любимой дочери! – по-испански расшаркался перед испанкой Бюфон.

Та ослепительно улыбнулась в ответ, а Сирано похолодел, страшась верить ушам. Неужели отец Лауры и тот чванливый испанский генерал, с которым ему пришлось свести счеты под Аррасом, припомнив преследование Кампанеллы в Риме, одно лицо! Знает ли Лаура, от чьего удара пал ее отец?

Но Лаура, видимо, ничего не знала. Она мило улыбалась кавалерам, осыпавшим ее комплиментами, и смотрела в сторону Сирано.

– Сколь ни поэтичны ваши слова, доблестные рыцари, но я намереваюсь надеяться, что приглашенный нами поэт не останется у вас в долгу.

И она подошла к Сирано.

– Написан ли вами, мой поэт, заказанный вам моим сердцем сонет, который отразил бы ваше отношение к нему?

– О да, баронесса! – прошептал Сирано.

– Тогда прочтите его всем. У меня на родине не делают секрета из сонетов и серенад. Надеюсь, что дамы Фронды, борясь за свободу, станут понимать меня.

– Читайте, мой друг, читайте, знаю, ведь сонет вами написан, – поддержал Сирано стоявший рядом Ноде, улыбаясь Лауре из своих кружев.

Сирано, тряхнув гривой волос, вышел на середину гостиной.

– «Богине буйных грез», – возвестил он.

Гости зашептались, находя название сонета смелым и интригующим.

Сирано продолжал, как от искр загораясь с каждой строчкой:

Когда ты входишь, солнце меркнет.Дохнешь – благоуханье роз!Тебе молюсь в любовной церкви,

Моя богиня буйных грез!Твой взгляд слепит сверканьем молний,Твой ум – ключи Добра и Зла!С тобой я – парус, ветром полный!Один я – лодка без весла!Хочу в безумье быть счастливым!И не гасить страстей своих!Весенним яростным разливомКипеть, бурлить у ног твоих!Твое лишь имя повторю

И весь дрожу, огнем горю!

Лаура расцвела.

– О, мой поэт заслуживает награды, и пусть его место за нашим столом оказывается рядом с моим.

Принц Конде и герцог Бюфон смотрели на счастливца, готовые растерзать его, но зная, что тот уже не принимает вызовов на поединки, спрятали свои кривые улыбки в усы.

Ноде шепнул Сирано:

– Друг мой, вы превзошли в этом сонете самого себя, но, умоляю вас, будьте осторожны. Мне не нравятся некоторые косые взгляды в вашу сторону.

– Вы испытанный друг, Ноде, благодарю вас, – ответил Сирано.

За ужином вино лилось рекой. Не только спутники прелестных дам, но и сами дамы не уступали им в этом.

Подвыпившая принцесса Монпансье, желая отомстить принцу Конде за его комплименты в адрес Лауры, звонко выкрикнула:

– В сражении я к пушке встать готова,

Но если бы сонет был мой,Я без гостей его прослушала бы снова!

– Сама истина глаголет устами младенца или женщины, вкусившей опьянение, – шепнула Лаура Сирано. – А истине надо отплачивать дань. Не так ли? – И она подлила в бокал Сирано вина.

– Вино, клянусь вам, баронесса, подобно мышьяку, которым люди травят сами себя.

– О-о! Но это же испанское вино из погребов отца! Оно придает смелости в бою и дерзость при свидании с дамой! – И она звонко засмеялась, потом не без лукавства спросила: – И вы не хотите, чтобы я вас отравливала? Нет, не мышьяком, конечно!

Сирано сам не знал, что отвечал.

В особняке в Сен-Жерменском предместье в этот вечер не осталось места для салонной чопорности, баронесса собственным примером общения с Сирано освободила гостей от всех светских условностей. Ведь это было во времена Фронды, когда слово «свобода» использовалось каждым по собственному усмотрению. И после ужина гости веселились напропалую.

Герцог д'Ашперон, явно недовольный атмосферой, в которой оказался, сделал знак Сирано и Ноде о своем намерении уехать.

Баронесса Лаура, перехватив сигнал, превратилась в разъяренную тигрицу, у которой хотят отнять добычу.

– Ваша светлость, – обратилась она к д'Ашперону, – боюсь оказаться застенчиво-дерзкой, но в моем доме, как и в вашем замке, дверь для уезжающих открывается только после моего пожелания.