Том 9. Пылающие скалы. Проснись, Фамагуста

— Ишь разорался! — Высокий парень с затейливо уложенной прической наконец подошел к их столу. — Принести чего?

— Корзину бордо и пулярок! — распорядился Бошарин. — И повторить лобио. Ваш сервис будет оценен по достоинству.

— Еще пару бутылочек и шашлык на ребрышках, — перевел на общедоступный язык Марлен. — Лобио, конечно, тоже.

— Как работается? — обратился Володя к Кириллу.

— Интересно. Другого слова не нахожу. По целым дням торчу в библиотеке. Читаю, что надо и что не надо, конспектирую, заполняю карточки. Словом, гребу под себя. Авось пригодится.

Давно Кирилл не чувствовал себя так легко и свободно. Как необходимо человеку ощущение победы, пусть самой маленькой. Справедливость обязана восторжествовать, хотя бы во имя душевного здоровья. Иначе не заметишь, как превратишься в озлобленного неудачника, раздираемого комплексами.

— Давайте за нас с вами, ребята? — сказал он, наполняя захватанное жирными пальцами стекло. — Чтоб спина к спине, локоть к локтю!

— Смотри, как расчувствовался на радостях. — Володя с достоинством пригубил вино. — Сам на себя стал не похож.

— А он у нас влюбленный! — нежданно брякнул Малик.

— Заткнись, — толкнул его под столом Кирилл.

— С кем не бывает, — философски заметил Володя. — И кто же избранница?

— Прекрасная незнакомка! — провозгласил Бошарин, в ком пропадали богатые актерские данные. — За дам-с?

— Боссу больше ни капли, — предупредил Малик.

— Это еще почему? Или я не соавтор открытия? Мое имя официально значится в журнале Академии наук… Как он называется, Марлен Борисович?

— «Химия твердого топлива», — подсказал Малик. — Но вина ты больше не получишь.

— Давай закругляться, — предложил Володя, сторонившийся любых инцидентов. — Стременную, парни.

— Схватим таксомотор и отвезем Босса, — согласно кивнул Малик.

Они расплатились, оделись и тут же, на площади, возле подземного перехода, взяли такси.

— Куда теперь? — спросил Малик, благополучно препроводив Бошарина в его берлогу.

Расставаться никому не хотелось.

— А что, если завалиться к моей шефине? — наткнулся Кирилл на гениальную идею. — Допраздновать торжество?

— Думаешь, удобно? — засомневался Марлен.

— К Анастасии Михайловне? — одобрил Володя. — К ней можно. Она поймет как надо.

— Золотая женщина! — подвел окончательную черту Кирилл.

Легкость, которую он нес в себе, как бы обещала долгое продолжение. И даже самое потаенное не казалось таким невозможным. Хотелось поскорее позвонить домой: вдруг принесли телеграмму.

Где-то за звездным занавесом сдвинулись заржавелые рычаги и пошли крутить зубчатые колеса, зацепляя одно за другим.

Примерно такое навеялось впечатление.

XXX

Корват чувствовал, что вот-вот сорвется. Крупные и мелкие неприятности сыпались на него как из рога изобилия, отзываясь сбоем сердечного ритма и жаркой, заволакивающей сознание ломотой в затылке. Уши закладывало, как в самолете. Определенно подскочило давление. Но измерить его — где-то в ящике валялся футляр с манометром и резиновой грушей, — не было ни времени, ни охоты. Неделя еще только началась, а сюрпризов хоть отбавляй.

В Министерстве геологии, куда он поехал утверждать новое штатное расписание, ему дали понять, что на него опять пришла анонимка. Жаловались — он примерно догадывался, кто именно, — на диктаторские замашки, волюнтаристскую кадровую политику и зажим научных направлений, стоящих на противоположных корватовской школе позициях. Ничего нового, но все равно противно. А тут еще один из его генералов учинил по собственному почину ревизию финансовой отчетности геологических партий. Счета за аренду плавсредств, расписки сезонных рабочих — поди разберись, где тут честный документ, а где филькина грамота. В пустыне, когда до ближайшего колодца надо пилить трое суток, в таежной чащобе нотариальных контор почему-то не предусмотрено. Только кому об этом скажешь? Опять пойдут комиссии, нервотрепка, а времени и без того катастрофически не хватает. Корватовский институт вырос из комплексного экспедиционного объединения, искавшего нефть и газ по всему Союзу. Сосредоточившись на зарубежных исследованиях, Игнатий Сергеевич сохранил за собой и прежние наиболее перспективные направления. К сожалению, управлять столь обширным и пестрым хозяйством становилось год от года труднее. И возраст, никуда не денешься, сказывался, и здоровье.

В двухэтажной времянке, которую с чьей-то легкой руки прозвали бараком, Корват появился через полчаса после им же назначенного срока. Кляня себя за опоздание, Игнатий Сергеевич тем не менее не извинился перед терпеливо ожидавшими сотрудниками. Пробурчав нечто малопонятное, он толкнул ногой дверь и широким жестом зазвал всех в кабинет.

Сразу стало понятно, что настроение у шефа хуже некуда и следует держать ухо востро. Поэтому входили чуть ли не на цыпочках, вобрав голову в плечи.