Том четвертый. Лезвие бритвы

- Если вы правы и дело в короне, то, может быть, это и есть причина, заставляющая людей стараться завладеть ею. - Геолог закурил новую папиросу, принял предложенный Тиллоттамой чай и продолжал: - Я тоже знаю ученого-энциклопедиста, врача и биолога, это доктор Гирин. Если он приедет на конгресс психофизиологов в Дели, то вы сможете встретиться с ним и попытаться решить загадку. Сколько времени вы еще пробудете здесь?

- В Мадрасе или в Индии вообще?

- В Мадрасе, чтобы я успел получить ответ от своего друга-минералога. И в Индии, если собираетесь побывать в Дели.

Итальянцы переглянулись.

- Мы думали пробыть здесь еще недели две, до середины октября, - ответил за всех капитан Каллегари, - а потом поехать в Калькутту и в Ориссу.

- Но можем сразу же направиться в Дели! - предложила Леа, подмигнув Чезаре. - Калькутта - потом!

- Что ж, все складывается как будто благоприятно, - сказал Ивернев. - Оставьте мне свой адрес, а мне пишите вот сюда, - и он протянул Чезаре визитную карточку.

- Как вам нравится Мадрас? - спросила Леа.

- Очень. Он мне напоминает Нанкин - бывшую столицу Китая при гоминдане. Тот так же широко разбросан, так же вы встречаете засеянные поля среди города и так же плох транспорт при больших городских расстояниях.

- А что вы делали здесь? Впрочем, простите меня, может быть, это профессиональная тайна.

- В геологии есть тайны, которые мы обязаны хранить в интересах пригласившей нас страны. Но не в данном случае. Я был в Салеме, на юго-запад отсюда, изучал особые горные породы, так называемые чарнокитовые гнейсы.

- И чем же они интересны?

- О, очень! Это формация пород, составляющая как бы фундамент материков Южной Африки, Австралии, даже Антарктиды. То, что они встречаются в фундаменте Индии, говорит за общность происхождения. Миллиарды лет назад Индия и Африка составляли единое целое, и сейчас...

- Можно искать в них сходные полезные ископаемые?

Ивернев удивленно посмотрел на Леа.

- У вас острый ум, госпожа Пирелли!

- Называйте меня просто Леа, какая я госпожа! Значит ли это, что в Индии можно найти такие же крупные алмазные россыпи, как в Южной Африке? И надо ли искать?

- Вас надо пригласить в геологический совет этой страны!

- Не уходите от ответа! Можно?

- Можно! И надо! Но это дело еще далекого будущего. У Индии много пробелов в тех важнейших ископаемых, которые составляют основу технического оснащения каждой большой страны. Но мы поговорим еще об этом при следующей встрече, а теперь мне пора. Боюсь, что утомил хозяев. Я давно злоупотребляю их терпением. Жду вашего извещения, Даярам, об отливке статуи. Ведь вы будете делать это здесь?

Ивернев поклонился всем индийским намасте, на секунду остановился перед статуей апсары, сделав и ей намасте, что-то быстро проговорил и вышел.

- Что он сказал? - переспросила Тиллоттама, смотревшая вслед гостю далекой и холодной страны России.

- Он сказал «цветок на заре», - ответила Сандра.- А я бы назвала статую по-другому: «заря на цветке».

- О, вы правы оба! - воскликнула Тиллоттама. - Тело апсары в самом деле цветок на заре, но душа ее - заря на цветке. Значит, верно и то и другое!

Чезаре зааплодировал.

По широчайшей лестнице светлого камня Тиллоттама и Даярам входили в помещение художественной выставки, отведенное в левом крыле музея, построенного как дворец в современном стиле.

Огромные залы, полные света и воздуха, голубые полы и лестницы, арматура и перила из серебристого алюминия. Окна во всю стену, то хрустально-прозрачные, то нежно опалесцирующие.

«Вот истинное здание будущего, открытого и ясного, - думал Даярам, вспоминая темные храмы, стесненные колоннами, заставленные тысячами ненужных обрядовых предметов, запыленные и обветшавшие, продымленные столетиями возжигаемых курений. - Будут ли люди в этих радостных зданиях современности лучше? Настолько, насколько красивее новые постройки? Или здания стали лучше, а люди хуже? Как-то они встретят мою мечту о Красе Ненаглядной?»

На выставке было мало людей. Но тупик бокового прохода постоянно заполнялся посетителями. Здесь стоял тот приглушенный гул неприязни и радости, которым публика всегда выражает свое отношение к подлинному искусству.

Красно-коричневый с лиловым оттенком металл статуи подчеркивал все линии тела. Скромная надпись: «Д. Рамамурти. Апсара», серый холст, обтянувший дерево подставки, угол пустых палево-серых стен. И все! Мечты, годы исканий, страдания, нещадный труд... помощь Тиллоттамы, поддержка друзей, случайно сошедшихся из далеких и разных стран!

Взволнованная, смятенная Тиллоттама укрывалась за портьерой на служебной лестнице, откуда было видно и слышно все происходившее около статуи. Словно в тумане, она видела себя обнаженной и беззащитной, выставленной на суд толпы. Критические замечания, доносившиеся до нее, она воспринимала как оскорбление своего любимого, как поругание заветной мечты обоих.