Том и Джерри. Новая погоня

Дверь отворилась, и в каюту, пошатываясь, вошел измученный Гарольд. Старательно отворачиваясь от сервированного стола, он рухнул на кровать и наложил на лоб мокрую повязку.

– Наверное, на таком огромном корабле полно всяких сумасбродов? – спросил Джерри, не отрывая обеспокоенного взгляда от страдальческой морды Гарольда.

– И опять вы правы, сударь. Только здесь совсем другое дело. Я начинаю опасаться, что этот пассажир сошел с ума. Иногда, стоя под дверью, я слышу, как он ходит по каюте вперед и назад. И так с раннего утра до позднего вечера!

– Как я его понимаю!.. – пробормотал Гарольд.

– Он ни разу не вышел на палубу, чтобы подышать свежим морским воздухом, искупаться в бассейне или потанцевать в ресторане, – невозмутимо продолжил стюард. – Почему он прячется, сударь? И от кого? Вывод напрашивается сам собой: или он что-то натворил, или он сошел с ума. Я больше склоняюсь к последней версии.

Глазки Джерри загорелись интересом. Он подскочил с места, усадил Императорского Пингвина в кресло и попросил рассказать об этой истории в мельчайших подробностях, не упуская ни одной детали.

– Соберитесь с мыслями, – увещевал Императорского Пингвина Мышонок. – Самая незначительная деталь может оказаться решающим фактом. Так, значит, вы не видели пассажира с самого начала плавания?

– Да нет же, сударь. Он явился, как и все остальные пассажиры, занял свою каюту, а потом отозвал меня в сторону и предложил огромные, просто королевские чаевые, если, конечно, я соглашусь выполнить его маленькую прихоть.

– Ну а дальше?

– Я, сударь, птица маленького полета. Сказать по правде, я вообще не летаю. Так что от таких денег я не отказался. А он тут же выложил свои условия.

– Интересно, интересно...

– Ничего интересного, сударь. Все очень странно, если не сказать большего, – со значением сказал стюард. – Во-первых, он забрал у меня дубликат ключа от каюты, а во- вторых, предупредил, чтобы его никогда ни при каких обстоятельствах, кроме кораблекрушения, не тревожили.

– Скажите, – вновь подал слабый голос Гарольд. – А вам не сложно было бы оказать точно такую же услугу и мне?

– Я не нахожу ничего необычного в просьбе вашего пассажира... – Джерри покосился на постанывающего напарника. – Такое поведение может иметь сотни различных объяснений. Та же морская болезнь, как видите...

– Это верно, сударь, – кивнул Императорский Пингвин. – Но всему есть предел! Я не вижу его даже тогда, когда приношу пищу.

– Ах, оставьте!.. – простонал Гарольд. – Не нужно говорить о пище.

– Гарольд! – Джерри укоризненно посмотрел на Бульдога, а потом вновь обернулся к стюарду. – Каким же образом вы ее передаете?

– Я оставляю полный поднос под дверью, три раза стучу и ухожу, – смущенно ответил Императорский Пингвин. – А через час с того же самого места забираю пустой поднос. Вернее, не совсем пустой... Иногда я нахожу на нем записки, написанные крупными буквами, больше похожими на каракули.

– Каракули?

– Именно, сударь. Это и удивительно. При первой и единственной нашей встрече пассажир произвел на меня очень благоприятное впечатление. Его речь и манеры свидетельствовали о хорошем воспитании. Он явно вращался в самых высоких сферах.

Каково же было мое удивление, когда я получил его первую записку. Там было только одно слово: «ЧАСИКИ» – и все. – Стюард протянул Джерри клочок бумаги. – Заметьте, как коряво написано, бумага вся измята – противно в крылья брать! И что это за «ЧАСИКИ»? Я едва догадался, что речь идет о часах. Неужели нельзя было так и написать: «ЧАСЫ»? Оказывается, не всегда, сударь мой, можно судить о пассажире по внешнему виду, ох, не всегда!

– Кстати, а как он выглядел?

– В списке пассажиров он значится как Бойцовый Петух. Кстати, у него был черный боевой пояс, а это кое о чем говорит... Прекрасный образчик своей породы – статный, могучий, шпоры наточены, грудь колесом, гребешок набекрень... А глаза-то, глаза!.. Они просто прожигали насквозь! – Императорский Пингвин доверительно нагнулся к Мышонку и тихо добавил: – Уж с кем бы я не хотел встретиться на узкой дорожке, так это с этим Хагиварой...

– Он – японец?

– Судя по разрезу глаз, да, – не очень уверенно кивнул стюард. – Однако в речи не заметно ни малейшего акцента. Но, поверьте моему жизненному опыту, он мастер боевого искусства. А уж я повидал на своем веку...

– Действительно странно, – задумался Джерри. – То есть, желание Хагивары отгородиться от общения с остальными пассажирами вполне объяснимо, но почему он пишет только одно слово? А есть еще какие-нибудь записки?

Императорский Пингвин порылся в кармане смокинга и молча протянул еще две записки.

– Так, здесь нацарапано: «ЗЕРКАЛО» и «РАСЧЕСКА». Во втором слове была сделана ошибка, которую потом исправили. Написано лаконично... Может, он хочет скрыть свой настоящий почерк, и поэтому пишет левым крылом? Это открывает интересные возможности для метода сравнительного исключения... Но материала маловато. Пока маловато...

– А зачем ему скрывать от меня свой почерк? – спросил Императорский Пингвин.