Том IV

Явится тогда и врагам Своим, но иным образом, то есть как страшный Царь и грозный Судья, от гнева Которого пожелают скрыться в пещерах и расщелинах каменных (Откр. 6:16), и отринет их от Себя в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф. 25:41). Отверзем и мы, христианин, сердца Любящему нас Иисусу, дабы и нас человеколюбием Своим посетил превожделенный Гость Сей. Он ко всякому хочет прийти, кто не затворит перед Ним дома своего: Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною (Откр. 3:20). Отверзем Ему ныне двери сердец наших, дабы тогда и Он отверз нам двери царствия Своего.

3) Еще говорит Христос: Придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14:23). Смотри, христианин, чего благодатью сподобляется любящий Христа: домом и жилищем Пресвятой Троицы бывает! Бог Триипостасный, Отец, Сын и Святой Дух благодатно в нем изволит обитать! За великое почитают люди царя земного в дом свой принять, сколь несравненно большее преимущество есть Царя Небесного в дом сердца своего принять, и не только принять, но и живущим иметь, как говорит: Придем к нему и обитель у него сотворим. Блаженно воистину таковое сердце. Что там иное может быть, как только мир, покой, радость и веселье? Царствие Божие внутри его есть

(Лк. 17:21).

Оно еще в сей юдоли плачевной чувствует радость, которая изобильно изливается в сердца избранных в вечной жизни. Оно поистине вкушает, сколь благ Господь (Пс. 33:9). Возлюбленные, имея такие обетования, очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием, – увещевает нас апостол (2 Кор. 7:1).

Ибо не обитает Господь в сердцах, нечистою мира сего любовью оскверненных. Ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? (2 Кор. 6:14). Ибо Бог наш есть свет, и нет в Нем никакой тьмы

(1 Ин. 1:5), мира же сего любовь есть тьма, ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего (1 Ин. 2:16). Хотящие царя земного принять в дом очищают дом, тем более хотящему принять Царя Небесного должно очистить дом сердца своего.

4) Как сладость любви Христовой привлекает, так благодеяние Его, которое нам от одной сильнейшей к нам любви показал, убеждает нас любить Христа. Помяни, христианин, чего ни делал Сын Божий ради нас, чего ни изобрел, чего ни претерпел и ни страдал ради убогой и бедной души твоей? каких трудов и болезней не принял, чтобы нас, отпадших, к Небесному Отцу Своему привести? Если бы кто гнев царя земного, который грозил тебе смертною казнью, от тебя отвратил, и вместо смерти жизнь тебе у него испросил, и, не довольствуясь сею высокою к тебе милостью, знатную и высокую почетную должность исходатайствовал тебе, всякое ради того бедствие изволив терпеть, о, сколь усердно и искренно любил бы ты такого благодетеля! Само естество убеждает нас к тому. Христос, Сын Божий, гнев, который вечною нам всем грозил смертью, отвратил от нас, верующих в Него, и так от вечной смерти избавил нас, сверх того, в такую высокую милость Богу привел, что верующим во имя Его дал власть быть чадами Божиими (Ин. 1:12), и эта честь так высока, что вся слава мира сего как ничто перед нею. Всякое мира сего благородство и величество есть только пустое имя и титул, самой вещи в себе не имеющий, который подобен пузырю водному, или меху, воздухом надменному, который внешне как нечто является, но внутри ничего не имеет. Христианское же благородство – истинное, вечное и непостижимое, которое Христос нам Кровью Своею заслужил. И так скажи, пожалуй, как такого, настолько высокого Любителя и Благодетеля нам не любить? Если малый благодетель достоин любви, тем более великий. Если кто от временной беды, напасти и смерти спасет, временное и земное добро сделает нам, тем более Христос наш, о христиане, достоин того, ибо Он не от временной беды и смерти избавил нас, но от вечной, не временную, но вечную жизнь исходатайствовал нам, не временную и земную, но вечную честь и славу.