Том первый. Выпуск II

– Я все устроил так, что барон с Айзекстайном не передерутся! Одному нужен король, другому – нефть. Каждый получит, что хочет, а я… Господи, Баттл, вы когда-нибудь любили?

– Я очень привязан к миссис Баттл, сэр!

– Очень привязан к миссис… о, вы не понимаете, о чем я говорю! Это совсем другое!

– Простите, сэр, этот ваш человек ждет за окном?

– Борис? Да, вот он. Удивительный малый. Это счастье, что пистолет сам выстрелил во время потасовки и убил леди. Иначе Борис свернул бы ей шею, и вам пришлось бы его повесить. Его привязанность к династии Оболовичей просто поразительна. Мне показалось странным, что после смерти Михаила он привязался ко мне – ведь не мог же он знать, кто я такой.

– Инстинкт, – объяснил Баттл. – Как у собаки.

– Из-за этого инстинкта я пережил немало неприятных минут. Я боялся, что вы обо всем догадаетесь. Узнаю все-таки, что ему нужно.

Он вышел. Суперинтендант Баттл, оставшийся один, с минуту смотрел ему вслед, а затем сказал, обращаясь, по-видимому, к панельной обшивке:

– Ну и дела творятся на свете!

Борис, увидев Энтони, сказал:

– Хозяин, – и повел его по террасе, указывая дорогу.

Энтони следовал за ним, спрашивая себя, что его ждет.

Вскоре Борис остановился и вытянул вперед указательный палец, показывая на каменную скамейку, на которой сидели двое.

«Он действительно похож на собаку, да не на какую-нибудь, а на ищейку», – подумал Энтони.

Он прошел вперед. Борис исчез в тени.

Увидев его, оба встали. Ему приветливо улыбнулась Вирджиния, и ее спутник… что это?

– Привет, Джо, – послышался хорошо знакомый голос. – Отличная у тебя девчонка!

– Джимми Макграт собственной персоной! – вскричал Энтони. – Какими судьбами?

– То мое путешествие во внутреннюю часть страны кончилось крахом. Затем вокруг меня стали вертеться какие-то иностранцы. Хотели купить у меня ту рукопись. И однажды ночью я чуть не получил нож в спину. Тогда я понял, что поручение, которое я тебе дал, серьезнее, чем казалось вначале. Я подумал, что тебе, наверное, нужна помощь, и следующим судном отплыл вслед за тобой.

– Ну разве это не великолепно? – сказала Вирджиния, сжимая руку Джимми. – Почему ты мне не сказал, какой он милый? Джимми, вы просто душка!

– Вы, кажется, неплохо столковались, – сказал Энтони.

– Разумеется, – довольно заулыбался Джимми. – Пытаясь узнать какие-то новости о тебе, я столкнулся с этой дамой. Она оказалась вовсе не такой, какой я ее себе представлял – знаешь, из тех высокомерных светских дам, что всегда внушали мне страх.

– Он рассказал мне о письмах, – подхватила Вирджиния. – И мне почти стыдно, что у меня из-за них не было серьезных неприятностей! Ведь тогда Джимми, как настоящий рыцарь, пришел бы мне на помощь и мог бы совершить подвиг!

– Если бы я вас знал хоть немного, – галантно поклонился Джимми, – я бы ни за что не отдал ему эти письма! Я бы сам привез их вам! Ну что, приятель, все уже позади? На мою долю приключений не осталось?

– Да нет же, – возразил Энтони, – осталось. Подожди минутку.

Он исчез в доме и вскоре вернулся с бумажным свертком, который передал Джимми.

– Ступай в гараж и возьми машину покрасивее. Езжай в Лондон и передай этот пакет на Эвердин-сквер, 17. Это частный адрес мистера Болдерсона. В награду получишь тысячу фунтов.

– Что? Это же не мемуары? Насколько я понимаю, их сожгли!

– За кого ты меня принимаешь? – возмутился Энтони. – Ты думаешь, что я попался на такую удочку? Я тотчас же позвонил в издательство, выяснил, что звонок был ложный, и решил действовать по обстоятельствам. Как мне и предписывалось, я сделал бутафорский сверток. Настоящую рукопись положил в сейф управляющего, а куклу вручил самозванцам. Мемуары все время находились у меня.

– Молодец, старина, – похвалил Джимми.

– Ах, Энтони, – встревожилась Вирджиния. – Ты же не допустишь, чтобы их опубликовали?

– Я ничего не могу сделать. Я не могу подвести такого друга, как Джимми. Но не волнуйся. Я на досуге проглядел их и теперь понимаю, почему люди всегда намекают, что важные персоны не сами пишут мемуары, а нанимают для этой цели бойкое перо. Как писатель Стилптич невыносимый зануда. Он пишет только о государственных делах и совершенно не балует читателя пикантными историями и солененькими анекдотами. Он просто одержим страстью к секретности. В мемуарах нет ни слова, которое оскорбило бы самого впечатлительного политика. Утром я позвонил Болдерсону и договорился с ним, что сегодня до полудня передам ему рукопись. Но раз уж Джимми здесь, он может сам провернуть свое темное дело!

– Улетаю, – вскочил Джимми. – Эта тысяча фунтов мне не помешает, особенно сейчас, в моем бедственном положении.

– Секундочку, – задержал его Энтони. – Я должен кое в чем признаться тебе, Вирджиния. Об этом уже всем известно, кроме тебя.

– Не хочешь рассказывать, скольких странных женщин ты любил, – не надо, мне это неинтересно.

– Женщин! – провозгласил Энтони тоном ходячей добродетели. – Женщин? Спроси Джеймса, в обществе каких женщин он видел меня в последний раз!

– Развалины, – подтвердил Джимми. – Совершенные развалины. Моложе сорока пяти лет никого не было.