Томагавки и алмазы

Обвинение, словно борзых псов, спустило на Гастингса трех знаменитых ораторов своего времени, краснобаев и златоустов. Первый – Чарльз Джеймс Фокс, крупный государственный деятель и большой либерал – во время американской революции выступал в защиту восставших колонистов. Второй, Эдмунд Берк, наоборот, числился махровым реакционером из крайне правого, как мы сказали бы сегодня, крыла партии вигов. Третьим был известный драматург Ричард Шеридан. (Снова-здорово! Опять разнобой. Есть английские источники, которые заявляют, что обвинителей было два, и Фокса среди них не числят.)

Златоусты не подкачали. Шеридан гремел:

– Все, что у него на уме, – хитро, сомнительно, темно, коварно и низко. Притворная простота и лицемерие на деле – разнородная масса противоречащих друг другу качеств. В нем нет ничего значительного, кроме его преступлений, и даже им противостоит мелочность его побуждений, которые одновременно выказывают и его низость, выдают в нем предателя и обманщика.

Матерый «ястреб» Берк внезапно оказался ярым защитником многострадального индийского народа:

– Я выдвигаю обвинение от имени английской нации, честь которой он запятнал. Я выдвигаю обвинение от имени народа Индии, страну которого он превратил в пустыню. Наконец, от имени самой человеческой природы, от имени обоих полов, всех возрастов, каждого сословия, я привлекаю к ответственности всеобщего врага и угнетателя.

Если знать политическую биографию Берка и те решения, за которые он выступал во внешней политике, это примерно то же самое, как если бы году в 1942-м Мартин Борман публично выступал в защиту «преследуемого и угнетаемого еврейского народа»…

Вообще, в выражениях Берк не стеснялся: Гастингс у него был и «паук из ада», и «жадный вампир, пожирающий мертвые тела», и много кто еще. Занятно, но Берк перегнул палку: именно столь злобные и яростные нападки вызвали у многих обратную реакцию: сочувствие к Гастингсу, который во всех своих прегрешениях был, в общем, не хуже и не лучше многих других. «Главнокомандующий несправедливости и беззакония» еще прокатило, но мало кто поверил, что Гастингс «пытал вдов и сирот» (чего он и в самом деле не делал). И вовсе уж абсурдным выглядело заявление Берка, что Гастингс «обедал так, чтобы создать голод» – ну не может один человек обжираться так, чтобы вызывать голод в целой провинции!

Адвокат Гастингса тоже не ударил в грязь лицом, упирая еще и на то, что Гастингс сохранил Британскую империю в целости в Индии, когда она «сотрясалась, билась в конвульсиях и разрывалась на куски в других частях света» (неприкрытый намек на американскую революцию и провозглашение независимости колоний). К тому же ближайшие сотрудники Гастингса в бытность его губернатором намертво молчали обо всем, что только могло повредить их бывшему шефу.

После первых дней громокипящих речей и невероятного накала нешуточных страстей все как-то улеглось, и суд вялотекущим образом тянулся еще семь лет, заседания возобновлялись несколько раз в год и надолго откладывались, раз за разом. К тому же внешнеполитическая обстановка изменилась резко. Совсем рядом, только Ла-Манш переплыть, полыхнула Великая французская революция, и у французских якобинцев завелись сторонники в Англии. А потом французская революционная армия ринулась за границу, чтобы принести на штыках свободу, равенство и братство сопредельным народам. Против нее выступили войска нескольких ведущих европейских держав, в том числе и Российской империи (в этой войне еще один лавровый венок заслужит генералиссимус Суворов и взлетит в генералы совсем недавно безвестный артиллерийский поручик Наполеоне Буонапарте – именно так его фамилию писали в газетах еще в самом конце XVIII в.).

Одним словом, в столь сложной обстановке было как-то даже и неприлично и дальше таскать по судам стойкого защитника интересов Британской Империи, пусть и обремененного изрядным количеством грехов – а покажите, у кого их нет. Против Франции начали действовать и английские войска, точнее, военный флот, – и одним из главных инициаторов был как раз Эдмунд Берк. В 1795 г. Гастингса оправдали вчистую (это известие в Калькутте встретили шумными банкетами с шампанским – подозреваю, не столько из симпатий к Гастингсу, сколько оттого, что стало ясно: кто бы что ни натворил в Индии, отвечать перед судом не придется…).

Операция «Чистые руки»

Сразу, как только сняли Гастингса, в Лондоне решили изменить политику в отношении Компании. Тогда же, в 1784 г., была сделана попытка положить конец казнокрадству чиновников Компании в Индии. Парламент принял указ, по которому они, возвращаясь в Англию, должны были декларировать доходы, скрупулезно указывая все денежки, какие с собой везут, и источник их происхождения.