Томек ищет снежного человека

- Ого, наберется, пожалуй, парочка миллионов, - заметил боцман. - Ну, да черт с ними. К чему, однако, они этим божкам доделывают головы животных? Когда я смотрю на это, мне делается смешно!

- По-моему, ты не прав, высмеивая религию, созданную браминами. Они отлично умеют приспособить ее к нуждам жителей этой страны. Индуизм - это смесь многих верований, мифов, суеверий, культа животных и сил природы, собрание заповедей и запретов по многим основным вопросам жизни.

- Согласен с тобой, папа, хотя и боцман по-своему прав. Все это действительно смешно, - вмешался Томек. - Меня интересует, почему, например, бог Гханеш всегда изображается с головой слона?

- Могу вам это объяснить, - ответил Вильмовский. - Гханеш был сыном бога Шивы и богини Кали. По преданию, Шива разгневался как-то на сына и отрубил ему голову, но не желая опечалить мать, приказал служителям отрубить голову первому попавшемуся живому созданию и приложить ее к туловищу Гханеша. Усердный слуга встретил слона и немедленно выполнил приказание бога. Сын-чудовище с головой слона не принес утешения богине Кали, поэтому Шива, желая вознаградить Гханеша за неприятный вид, подарил ему необыкновенные способности и ум. Таким образом, Гханеш стал богом мудрости и теперь является патроном всех ученых и купцов.

- Ах, нетрудно сообразить, что все эти суеверия приносят пользу только браминам, которые выглядят, как пончики с повидлом, - сказал боцман и зевнул.

- Ну, хватит уже ночной беседы. Скоро рассветет, надо немного и отдохнуть, - закончил Вильмовский, видя, что головы собеседников клонятся ко сну.

IV

Магараджа Алвара

На рассвете путешественников разбудил пронзительный вой, который постепенно повышался с самых низких до высоких нот. Вой этот подействовал как звонок будильника. Это был адский концерт обезьян гулоков[51], обитающих в чаще лесов Индостана. Нечего было и думать, не только о сне, но и о простой дремоте. Томек выбежал в парк, чтобы ознакомиться с окружением домика. Среди зеленой чащи он вскоре обнаружил широкую тропинку, ведущую прямо в джунгли.

Вокруг слышалось неумолкаемое пение цикад[52]

, разбуженных жаркими утренними лучами. Томек внимательно разглядывал ветви деревьев и кустов, пытаясь обнаружить хотя бы одно из этих удивительных насекомых, хорошо известных уже древним, в особенности грекам, у которых был обычай держать цикад в маленьких клеточках из лыка, подобно тому, как ныне держат комнатных птиц. Внимательно разыскивая цикад, Томек неожиданно увидел просвечивающее сквозь чащу зелени гладкое зеркало озера. Он сразу же забыл о насекомых. На берегу и на прибрежной мели Томек заметил огромное количество крупных птиц с длинными, тонкими ногами и такими же длинными шеями. Они отличались характерной формой клюва, который у них был загнут книзу почти на половину длины.

Птицы с оперением розоватого оттенка были необыкновенно красивы. Казалось, что берега озера и вода покрылись бледно-розовым снегом.

Томек знал пугливость фламинго, или, как их еще называют, красных гусей[53]. С молчаливым восхищением Томек рассматривал стаю отдыхающих птиц. Некоторые фламинго сидели на конусообразных гнездах, построенных из ила прямо на мелководье, другие - стояли на одной ноге и, выгнув назад шею, прятали голову под крылом, третьи бродили по озеру, то и дело погружая голову в воду. Они добывали пищу клювом, снабженным по бокам многочисленными роговыми отростками, которые делали его чем-то вроде сита.

Томек еще раньше познакомился с фламинго в зоологическом саду Гагенбека под Гамбургом. Он знал, что птенцы фламинго великолепно плавают сразу же после рождения, хотя ходить учатся примерно через неделю, а летать начинают лишь спустя несколько месяцев.