Читаем Томление (Sehnsucht) или смерть в Висбадене полностью

В пять утра проснулся, вышел на улицу. Туман подступает к дому, светло, не промозгло, но пронзительно холодно. Почти северное лето. Любовная интрига утра. Сравнение не в пользу ночи или дня. Сравнение в пользу вкуса, коим отличается всякое переходное состояние. Но. Ничего невозможно скрыть. Ничего и никогда. А за пределами пограничного состояния ничего и нет, есть стабильность, от которой кошки дохнут – так скучно.

Будущее наших отношений – это глубина наших потребностей, это степень их вынужденности и необходимости, той необходимости, о которой мы никогда и ничего не знаем наверняка, той необходимости, которая почти вовсе не зависит от наших предпочтений и намерений. И, если эта потребность существует, то ничего и не свернет нас с нашего пути, и быть нам вместе.

Сейчас вновь в дорогу, впереди около семи часов пути, наверное половину Германии можно за это время проехать.

Ночью падали яблоки, я думал и не получалось о смысле жизни, а утром хочется спать, и мучает мысль о неполноценности или несвоевременности, или неправильном направлении развития силы, данной мне Господом. Можно ли управлять этой силой. Видимо да, если она останавливает процессы, возбужденные ею же. Или на эту вольную силу нужен еще больший окорот, нужна оправа столько же драгоценная, но имеющая границы. Но, где взять эту силу? Подспудно я всегда вел такой поиск, я искал эту помощь извне, я искал женщину. Этого я жду и от тебя, помоги мне, попытайся понять. Я же впервые попытался обозначить свои мучения от присутствия во мне воли значительной, нечеловеческой, но имеющей устремление не к жизни материальной, а к смерти, то есть стремящейся вывести меня как можно дальше за рамки этой материальной жизни. Мне нужно помочь остановиться, расширить свое присутствие в материальной жизни, свое влияние вовне расширить на внутренние процессы материального бытия. Мне нужно помочь остаться в жизни, а не уйти как можно скорее. Утвердившись в необходимости материального бытия, я сумею взять и сотворить необходимые материальные результаты, согласиться с уже частичной смертью здесь.

Перейти на страницу:

Все книги серии Terra-Super

Под сенью Молочного леса (сборник рассказов)
Под сенью Молочного леса (сборник рассказов)

Дилан Томас (Dylan Thomas) (1914–1953) — английский РїРѕСЌС', писатель, драматург. Он рано ушел из жизни, не оставив большого творческого наследия: немногим более 100 стихотворений, около 50 авторских листов РїСЂРѕР·С‹, и множество незаконченных произведений. Он был невероятно популярен в Англии и Америке, так как символизировал новую волну в литературе, некое «буйное возрождение». Для американской молодежи РїРѕСЌС' вообще стал культовой фигурой.Р' СЃР±орнике опубликованы рассказы, написанные Диланом Томасом в разные РіРѕРґС‹, и самое восхитительное явление в его творчестве — пьеса «Под сенью Молочного леса», в которой описан маленький уэльский городок. Это искрящееся СЋРјРѕСЂРѕРј, привлекающее удивительным лиризмом произведение, написанное СЂСѓРєРѕР№ большого мастера.Дилан Томас. Под сенью Молочного леса. Р

Дилан Томас

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее