Томминокеры

Превозмогая слабость, Бобби навела на него дробовик. Откинула со лба взмокшие волосы. Действовать приходилось левой рукой – правая висела плетью. Казалось, она хочет, чтобы Дуган отчетливо видел ее лицо, оценил серьезность ее намерений. Батч оценил. В ее глазах читалась смертная тоска.

– Мне не хочется тебя убивать, – выдавила из себя Бобби. – Сам понимаешь. Но скажешь еще хоть слово, и я прикажу этим людям казнить тебя на месте. Лежать тебе в братской могилке на пару с Бичем, а там уж будь что будет.

Эв Хиллман меж тем пытался подняться на ноги. Вид у него был ошарашенный – дед явно не понимал, где находится. Отер со лба кровь невзначай, словно пот.

На Батча накатила волна дурноты, и вместе с ней его пронзила удивительно спокойная мысль: все это – сон. Обычный сон.

Бобби невесело усмехнулась.

– Думай что хочешь, – повторила она. – Полезай в джип.

Батч сел в машину, подвинулся на водительское сиденье. Бобби пошла к пассажирской двери и по пути снова закашлялась, брызгая кровью. Колени подломились, кто-то бросился на помощь.

Думай – не думай, а она умрет.

Бобби повернула голову и взглянула на него. В голове отчетливо пронеслось:

(думай что хочешь)

На заднее сиденье «чероки» забрались Арчинбург, Зоммерфельд и Маккин.

– Поехали, – проронила Бобби. – Тихо.

Батч стал сдавать назад. Эверетта Хиллмана он увидит еще один раз, хотя об этой встрече уже не вспомнит. Большая часть его памяти будет стерта, словно мел со школьной доски. Старик стоял на фоне огромного блюдца, залитого солнечным светом, под конвоем вооруженных мужчин. В пяти шагах слева на земле лежало нечто, похожее на обуглившееся бревно.

Ты держался молодцом, старик. Знатный вояка… И с головой у тебя уж точно порядок.

Хиллман поднял взгляд и пожал плечами, будто желая сказать: ну что ж, попытка не пытка.

И вновь накатила дурнота, перед глазами все поплыло.

– Кажется, я не смогу рулить, – промямлил Батч, не слыша собственного голоса. Его заглушал нарастающий гул в ушах. – Мне плохо… от этой штуковины.

– Эдли, у него воздух остался? – прошептала Бобби. На ее мертвенно-бледном лице алели кровавые губы.

– Пока что-то шипит, в маске-то.

– Надень.

Маску прижали к лицу Батча, и он стал понемногу приходить в себя.

– Дыши на здоровье, – прошептала Бобби и лишилась чувств.

20

– Пепел к пеплу, прах к праху. Мы предаем земле прах покойной сестры нашей Рут Маккосланд, а душу ее – Господу нашему всемогущему.

Процессия двинулась к небольшому ухоженному кладбищу на холме к западу от города. Скорбящие рассеялись вокруг свежевырытой могилы, над которой висел гроб Рут. До кладбища добрались отнюдь не все, кто был в церкви. Приезжие в большинстве своем предпочли убраться, воспользовавшись перерывом между действами. Одних погнала в путь головная боль, других – тошнота. Иные помчались в дорогу, озаренные поразительными идеями.

В изголовье могилы в порывах теплого бриза тихо шелестели цветы. Преподобный Гурингер обратил лицо к небу и увидел, как с травянистого склона катится ярко-желтая роза. Позади белого забора, потрепанного непогодой, стояла часовня городской ратуши. Она слегка колебалась на фоне прозрачного неба, словно бы в дымке полуденного зноя. Иллюзия очень понравилась Гурингеру. Приезжие, сами того не подозревая, лицезрели уникальный образчик световой проекции.

Преподобный встретился мимолетным взглядом с Фрэнком Спрюсом и увидел облегчение в его глазах. Он полагал, что и его собственный взгляд выражает то же самое. Чужаки благополучно вернутся туда, откуда прибыли, и распространят весть о том, что смерть Рут потрясла здешнее общество до основания. Впрочем, мало кто из местных мысленно присутствовал на похоронах, поскольку все пристально следили за тем, что в эту минуту творилось возле корабля, – о чем, разумеется, никто из посторонних не догадывался. Гурингер знал, что в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля, но теперь опасность локализована. Правда, если они не поторопятся и не доставят Бобби Андерсон в сарай, она умрет, что само по себе сулит массу неприятностей.

Но главное, все уже под контролем. «Обращение» продолжится, и это – единственное, что теперь имело значение.

Раскрытая Библия покоилась в руке преподобного, шелестя страницами на ветру. Свободную руку он воздел к небу. Собравшиеся вокруг могилы скорбно склонили головы.

– Благослови тебя господь милосердный и прими в объятия. Да призрит на тебя лицем Своим и прольется на тебя свет и пребудешь ты в мире. Аминь.

Скорбящие подняли лица. Гурингер улыбнулся:

– Тех, кто хочет присоединиться к нам и помянуть Рут, в библиотеке ждут прохладительные напитки и закуски.

Занавес упал. Конец второго действия.

21

Стараясь не потревожить Бобби, Кайл сунул руку в карман ее брюк и нащупал там связку ключей. Один за другим перебрал все и нашел тот, что подходил к навесному замку сарая. Вставил его в скважину, но поворачивать не спешил.