Томминокеры

Закат рассыпал по небу сполохи алого, желтого и пурпурного цветов. Гарденер сидел на толстом пне на заднем дворе Бобби Андерсон и наблюдал, как садится солнце. Они проговорили весь день, обсуждая, приводя доводы, а иногда и споря. Под конец совещания Бобби заявила, что опять жутко проголодалась. Она сварила огромную кастрюлю спагетти и пожарила большие свиные отбивные. Гарденер проследовал за женщиной на кухню, готовый в любой момент возобновить дискуссию — мысли перекатывались в голове как шары на бильярдном столе. Андерсон не допустила этого. Она предложила ему выпить и после долгого напряженного раздумья он согласился. Виски пошло хорошо, хотя на секунду ему показалось, что в нем не было необходимости — по крайней мере жизненной необходимости. И вот теперь, глядя на небо, умиротворенный сытной едой и стаканчиком, Гарденер понял, что Бобби права. Они поговорили обо всем и весьма плодотворно.

Наступило время принять решение.

Бобби съела огромный ужин.

— Ты переела, Бобби и тебя стошнит, — сказал Гарденер. Он старался быть серьезным, но не мог сдержать улыбку.

— Нет, — удовлетворенно ответила та. — Никогда не чувствовала себя так хорошо. Она рыгнула.

— В Португалии таким образом благодарят за сытное угощение.

— А после траханья… — Гарденер задрал ногу и толчком распахнул окно. Бобби прыснула.

Они вымыли посуду («Неужели ничего еще не придумали, чтоб избежать этого, Бобби?» «Придумают, дай срок») и затем перешли в мрачноватую гостиную, нимало не изменившуюся со времен дяди Фрэнка, и стали смотреть по телевизору вечерние новости. Ничего радостного не сообщали. На Ближнем Востоке тлело пламя конфликта, Воздушные силы Израиля сражались с сирийскими наземными силами в Ливане и случайно попали в школу, — Гарденер с содроганием смотрел на кричащих обожженных детей, русские по-прежнему сражались с повстанцами горного Афганистана, дела В Южной Америке шли удачно.

В Вашингтоне специалисты Ядерного исследовательского Центра подготовили список 90 ядерных объектов 37 стран, столкнувшихся с проблемами безопасности, расположив их в порядке возрастания «от умеренных до серьезных».

От умеренных до серьезных, великолепно, думал Гарденер, чувствуя, как старое чувство бессилия возникает и бродит внутри него, жаля и раня как кислота. Если мы потеряем Топску, это будет событие из категории умеренных. Если мы потеряем Нью-Йорк — из категории серьезных.

Заметив, что Бобби чуть грустно смотрит на него, Джим заволновался.

— Битва не утихает? — спросила женщина.

— Верно.

Когда программа новостей завершилась, Андерсон сказала, что идет спать.

— В полвосьмого?

— Я сегодня устала. — Она глянула на него — Хорошо. Я тоже завалюсь скоро. Я ведь тоже подустал. Это были безумные деньки, но все же я не уверен, что усну, пока весь этот вздор бродит у меня в голове.

— Тебе дать валиум? — Гарденер улыбнулся — Я смотрю, он все еще здесь. Но не стоит. Тебе, видимо, часто приходилось принимать его за последние две недели.

После того как Бобби улеглась, Джим выключил телевизор и уселся в кресло-качалку с «Бизоньими солдатами» в руках. Через некоторое время он услышал, что Бобби захрапела. Джим предположил, что храп был частью конспиративного плана держать его настороже, но в целом он не принимал это явление близко к сердцу, Бобби постоянно храпела из-за искривленной носовой перегородки, что волновало Джима, но прошлой ночью он отметил и кое-что похуже. Мертвую тишину, когда она спала на кушетке, к примеру. Это было намного хуже.

Гарденер на минутку приподнял голову и увидел Бобби в привычной сонной позе, почти обнаженную, в одних пижамных штанишках, одеяло в беспорядке зажато между ногами, одна рука под щекой, другая — поверх лица и большой палец практически во рту. Бобби была о'кей.

* * *

Итак, Гарденер вышел во двор, чтобы подвести итоги. Всходы в саду у Бобби были превосходными — кукуруза выше, чем Гарденер когда-либо встречал по дороге с Аркадиа-Бич, а томаты грозились стать рекордсменами-победителями. Некоторые из них вскоре будут доставать до груди взрослого мужчины, идущего между грядок. В центре сада теснились группы подсолнечников, зловещих как триффиды, качающие головами от дуновения ветерка.

Когда перед тем Бобби спросила его, слышал ли он что-либо о «бензиновой таблетке», Гарденер заулыбался и утвердительно закивал головой. Еще одна сказочка 20-го века, только и всего. Затем она спросила, верит ли он в это. Гард, все еще улыбаясь, ответил, что нет. Бобби перескочила на «Ангар 18».

— Ты хочешь сказать, что веришь в существование такой пилюли? Или верила? Это то, что бросаешь в бензобак и потом целый день ездишь?

— Нет, — ответила Бобби. — Ничто из того, что я прочла, не предполагает существование подобного. Она подалась вперед, локти на коленях.

— Но я сказала, во что я верю: если она и есть, то не на рынке товаров. Какая-нибудь крупная картель или даже само правительство купило… или украло ее.